Розовая мечта - Людмила Григорьевна Бояджиева

человек, Слава. Я бы не смог убить бешеную собаку, а этого… виновного… с большим удовольствием…

— Но ведь киллер — лишь наемный рабочий. Безнравственный, бездушный… Нелюдь. Но виноват тот, кто его послал…

— Вот до того самого я и хотел бы добраться больше всего на свете! Сергей вытянул перед собой руки, разглядывая их в свете настольной лампы. Не поверишь, Слава, но я до сих пор чувствую на ладонях её кровь…

— Не надо. Ты сильный. И все это было давным-давно.

…Та вульгарная красотка с томиком Достоевского, что наведывалась к добровольному сотруднику детской комнаты милиции С. Баташову, оказалась трудным кадром — одной из списанных в отход государством живых дух, за которые боролся Сергей.

С двенадцати лет девочка была вынуждена уступать домогательствам кавалеров пьянчуги-матери, в четырнадцать она вышла на панель и обрела независимость. Впервые в жизни «наелась от пуза», купив арбуз и дюжину миндальных пирожных. Через полгода попала в детскую колонию за кражу часов у своего клиента и хулиганство.

Вернувшись в опустевшую комнату коммуналки — мать принудительно лечилась в ЛТП, Элла Полунина стала профессиональной проституткой, устраивая по месту жительства, по выражению соседей — «настоящие бардаки». Однажды к ней явился помощник инспектора отделения милиции, где Элла находилась на учете. Проститутка влюбилась.

— Ты не представляешь, Слава, как талантлива была эта девчонка! Рассказывал мне Сергей. — Полуграмотная, абсолютно необразованная, она творила чудеса. Перечитала за пару месяцев все книги в районной библиотеке, куда я устроил её уборщицей, овладела английским по лингафонному курсу, а однажды, когда я зашел как-то проведать её в библиотеку, ринулась к пианино и сыграла нечто замечательное. Клянусь, это было здорово! Директриса с гордостью доложила мне, что специально для Полуниной вызывала настройщика, приведшего в порядок никому не нужный инструмент. «Сидит моя девочка ночами. За косу от пианино не оттащишь». Коса у неё была фантастическая ниже попы, пышная, золотая… А музыку она сочиняла сама — не могла остановиться, будто под диктовку играла…

Сергей стал её другом, а вот любимым он стал другой. Когда мы поженились, Элла исчезла.

Я лежала в роддоме на сохранении с восьмимесячной беременностью, мечтая о сыне. Однажды Сергей сообщил мне:

— Эллку под конвоем привезли. У трех вокзалов за кражу взяли. По пьянке она и с голоду, видимо, сумку с колбасой у торговки вырвала… Ах, Слава, ты бы её видела… Избитая, завшивленная, худющая… И называет теперь себя только Сонечкой Мармеладовой, даже в протоколе так подписалась.

— А коса? — Спросила я, вспоминая эффектную красотку с рыжеватым хвостом.

— Нет косы. И вообще, — ничего нет. Ни настоящего, ни будущего.

Взял тогда Сергей её на поруки, от суда спас. А она в лицо ему плюнула: «Вот моя благодарность. Не этого мне от тебе надо было, Сереженька».

И понеслось — чем дальше, тем хуже. То пьянка, то драка, то воровство. С тем же рвением, с которым недавно взялась Элла изваять из себя нового, незаурядного человека, торопилась она теперь втоптать себя в грязь.

Я спрашивала у навещавшего меня в роддоме Сергея о его подопечной, но он только головой качал:

— Не надо тебе это сейчас, Бубочка. Ты о счастливых людях думай.

Но как-то рассказал:

— Прохожу я мимо полунинских окон, думаю, может, как обычно, мордобой назревает. А там тихо. Занавесочка тюлевая драная на ветру полощется, а на подоконнике Эллка сидит. Коленки обняла и в небо, то есть в квадрат нашего каменного колодца мечтательно смотрит. А из комнаты «Маленькая ночная серенада» Моцарта доносится.

Я её позвал: «Сонь, А, Сонь, может, на чай пригласишь?» — Думал, поговорим по-человечески, может, за ум возьмется. А она гордо спину выгнула, глаза зеленые кошачьи прищурила и длинную цитату мне из Шекспира по-английски выдала. Ту, что с «ту би, ор нот ту би» начинается, но Эллка, наверное, пол монолога прочла и говорит: «Вот о чем я сейчас, гражданин начальник, размышляю. А жалость мне ваша фальшивая по фигу! Вали, говорит, а то замараешься, чистый!» — И окошко захлопнула, аж стекла звякнули.

А через три дня Эллка спасла Сергею жизнь. На него местная урла давно зуб точила. И один из ухажеров Эллы под предлогом ревности стал к «менту» приставать, когда тот после дежурства темными переулками домой шел. Сергей разряд по самбо имел и парня этого вместе с его «перышком» хорошо отделал. Но тут из подворотни выползли ещё трое, а с ними Элла, приодетая в сплошной «металл».

Пока Сергей с ними «беседовал», первый ублюдок поднялся и прямо финкой вперед, как с копьем, ему в спину ринулся…

И тут — финальная сцена «Кармен», только наоборот. Успела девушка Сергея заслонить, да прямо на его руках, с ножом в груди, повисла. «Запиши меня на могиле Софьей. С тем именем, что мамка дала, и жилось хреново, и помирать противно. Хочу хорошую память тебе оставить. Больше-то некому». — Она говорила спокойно, тихо, только кровь горячая по рукам Сергея текла. — «Быстро, „Скорую!“» — Крикнул он подоспевшим прохожим, и все держал её, зажимая рану, пока врачи не приехали… Но поздно, забрали у Сергея мертвое тело. Через два дня у нас родилась Софка, вместо Коленьки, которого мы ждали…

…Да, давно это было и будто — не с нами.

Мы сидели в кабинете, в теплом кругу света, среди темных стеллажей с рядами задумчивых книг. Рядом — и все же — отдельно. Я, забившись в угол дивана, обвила руками подтянутые к подбородку колени. Он — спрятав лицо в ладонях и тихо раскачиваясь — измученный, одинокий.

Мне хотелось обнять его, прижать, утешить… Но я не шелохнулась ложь и подозрение разъединили нас.

Я проснулась утром, когда Сергея уже не было. На тумбочке возле фотографии Соньки лежала записка: «Звонила дочка. Тебе привет». Как это я проспала звонок? А может, я прозевала и весточку Юла? При мысли о том, что могло случиться с ним за эти часы, меня охватил ужас. В квартире телефон не отвечал и я позвонила в офис. Секретарша сообщила мне, что Вартанова в данный момент нет. Поговорить с Афанасием я не решилась.

Телефон засигналил у меня в руке. Вздрогнув от неожиданности, я поднесла аппарат к уху.

— Слава? Очень рада, что застала тебя дома. Это Лара, ты узнаешь мой голос? А то у нас линия с придурью.

— Сергей ушел рано. Даже не знаю, какие у него на сегодня планы.

— Мне нужна ты… Я давно хотела поболтать с тобой, да все как-то не приходилось. Насчет парнишки, что ты нам