Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы - Дмитрий Правдин

– Что, может, еще кукурузы сварим? – как можно беззаботней поинтересовался Твердов.

– Ой, Саня, – замахали руками девчонки, а Паша престал перебирать струны, – сегодня столько этой кукурузы съели, что уже больше не лезет.

– Саша, а там, в ведре еще осталось, – кивнула в сторону ведра Таня. – Хочешь, возьми. Мы всю не осилим.

– Спасибо, я сыт.

– Тогда сыграй что-нибудь, – протянул ему гитару Паша.

– Да я не умею, – отклонил предложение Александр.

– Как так? Командир отряда и не умеет играть на гитаре?

– Ребята, а давайте я сыграю, – вдруг от стайки девочек отделилась неприметная с виду Марина Топоркова. – Когда-то неплохо получалось.

Марина проверила гитару, взяв пару аккордов. А потом заиграла и запела старинный романс о любви «Гори, гори, моя звезда…». Пела она чудным сопрано, не совсем вытягивала окончания, но в целом ее приятно было слушать. После она пела еще и еще, и Твердов понял, что его тянет к Лене. Надо идти. Хотел сегодня сделать паузу, но послушав романсы, вдруг страстно возжелал ее увидеть.

– Саша, ты куда? На дискач? – поинтересовался у вставшего с лавочки Твердова Паша. – Возьми и нас собой? А то мы поначалу не хотели идти. Все же нам заря на поле картофельное пилить. А сейчас думаем: а почему бы и нет? Выспаться еще успеем. Ночь ведь только началась.

– Нет, ребята я не на дискач, – не оборачиваясь, бросил Твердов. – Завтра знает, кто дежурный по лагерю?

– Я дежурная, со Стекловым, – крикнула в темноту Марина, откладывая гитару в сторону.

– Не забудьте поднять флаг в семь ноль-ноль!

– А тебя завтра снова с утра не будет? – хихикнула Таня.

– Тихо ты, – толкнул ее в бок Паша, – услышит, опять разорется.

Но Твердов уже их не слышал, он уже был далеко от общежитий и широкими шагами двигался в сторону дома Лены и ее загадочной бабушки.

Возле дома Лены стояла, как показалось Твердову, зловещая тишина. Только сквозь неплотную ткань зашторенного окна сочился неясный электрический свет. Да за забором у соседей брякал цепью устраивающийся на ночлег в будке престарелый пес Байкал.

– Сашенька, ты пришел! – бросилась ему на шею Лена, едва он переступил порог. – А я уж и не знала: ждать тебя или нет? Скоро полночь, а ты все не идешь.

– Я же сказал, что приду, – поцеловал ее в губы Александр. Лена ответила долгим и страстным поцелуем.

– Ты голодный? От тебя костром пахнет.

– Нет, спасибо, я сыт. А пахнет не костром, а печкой, во дворе у нас топил. Мы на ней кукурузу варим. Вот умыться бы с дороги я не отказался.

– Да, милый, конечно. Проходи, я в умывальник тёплой воды налью и дам тебе полотенце.

Девушка вышла в свою комнату. Твердов остался в прихожей один. Снимая сапоги, он тщательно прислушался. В старухиной комнате как всегда тихо. Его прямо-таки подмывало зайти в бабкину комнату и посмотреть на нее. Хотя бы одним глазком. Но Лена уже вернулась с большим махровым полотенцем и загремела стоящим на плите большим жестяным чайником, доливая из него воду в висевший в углу умывальник.

Когда они добрались до кровати, Твердов как бы невзначай попросил у девушки про их семейный альбом.

– А чего тебе вдруг на ночь глядя приспичило? – улыбнулась она. – Давай утром покажу. Его где-то в шкафу искать надо.

– Вот так всегда, – Твердов шутливо надул губы. – Как я что-то прошу, ты мне отказываешь.

– Когда я тебе что отказывала? – приняла его игру Лена и тоже шутя нахмурилась.

– Ну, может, и не во всем, – Твердов окинул ее плотоядным взглядом, на свету ее ночная рубашка отлично просвечивалась и, было видно, что трусиков на ней нет. – Только альбом не даешь.

– Ой, дался тебе этот альбом, – всплеснула руками Лена и, подойдя к шкафу, нагнулась, причем так, что Твердов подумал, может, и на самом деле отложить просмотр альбома до утра? Тут, вон, есть вещи, куда интересней. – На, держи уже! – девушка всунула ему в руки тяжелый альбом с фотографиями в старинной кожаной обложке.

Сев на кровать, они принялись рассматривать фотографии. Лена перечисляла всех, давно ушедших в мир иной, родственников, Твердов согласно кивал головой, хотя сам думал только об одной бабушке. Ее фотографии, почему-то не было.

– А чего я твою бабушку в альбоме так и не увидел? – расстроился Твердов, возвращая альбом назад.

– А ее здесь нет. Она у нас не любит фотографироваться. Хотя в молодости была прямо писанная красавица.

– То есть ни одной фотографии не сохранилось?

– Ты знаешь, есть одна, еще дореволюционная, где она с дедушкой фотографировалась после свадьбы. Понимаешь, я заметила какую-то странную особенность: со временем все карточки с бабушкой так потемнели, что на них ничего не различишь. Хотя сделанные в одно и то же время остальные фотографии там, где ее нет, лишь слегка пожелтели. В общем, она велела все фото с собой выбросить.

– И ты выбросила?!

Лена не успела ответить, так как с бабкиной печки донёсся надсадный кашель. А вслед за ним последовало громкое кряхтение.

– Слышит все? – кивнул в сторону комнаты старухи Твердов.

– Не-е-е, – протянула девушка, – она лет пять, как полностью оглохла. Просто она, когда переворачивается с боку на бок, у неё это бывает. Не обращай внимания. Так что ты спросил?

– Я спрашиваю: ты все её карточки выбросила и ту, дореволюционную?

– А ты знаешь, нет. Вот дореволюционная как раз почти и не потемнела. Видимо, качество работы тогда было лучше. Я ее отложила, чтоб Леша в городе сделал копии. Так, а где она у меня? – Лена снова потянулась к шкафу.

Легкая ткань ночнушки натянулась на ее соблазнительных ягодицах, и рука Твердова машинально потянулась к ним. Новый приступ кашля из комнаты старухи заставил его отдёрнуть шаловливую руку.

– Вот! – довольная Лена протянула ему кусок толстого картона с изображением молодой женщины и мужчины в старинных одеждах начала века. Внизу фотокарточки стояло поблекшее золотом тиснение, обозначающее название фотоателье.

Твердов взял фото в руки, вгляделся и чуть не выронил его из рук. Со старинного снимка ему улыбалась… Лена собственной персоной, только одетая в раритетное платье. Но такая же красивая и молодая. Рядом с ней стоял средних лет господин в тройке и подкрученными кверху усиками.

– Послушай, если бы ты мне сейчас не сказала, что это твоя бабушка, то я бы подумал, что это твоя фотография, – кашель за стеной возобновился, перейдя в какой-то собачий лай.

– Да мне все говорят, что очень похожа на бабушку в молодости. Саша, посиди, пока, – девушка прислушалась, – пойду, посмотрю, что там с бабушкой, а то как-то не хорошо кашляет. – Лена встала с кровати и неслышно вышла из комнаты. Твердов остался рассматривать фото.