Скитальцы океана - Богдан Сушинский

И лишь в двух местах, на восточном берегу бухты, скалы как бы расступались, сотворяя два небольших плато, на которых вполне мог бы разместиться небольшой поселок, а под ним, в фиорде – портовые сооружения. По крайней мере, Констанция сразу же определила, что хижину свою они с Ирвином Рольфом могли бы построить на одном из этих плато, чья травянистая вершина была щедро обрамлена пальмами, между которыми протекал небольшой, переходящий в водопад ручей; пологость же склонов позволяла проложить тропы, уводящие и к кромке океана, и на горный перевал.

– Признайтесь, что вы потрясены, Грей.

– В чем тут признаваться? Это начертано на моей роже.

Констанция тут же, с чисто женской щепетильностью, поймала себя на том, что с «рожей» она явно перестаралась. Барон давно мог убедиться, что лицо у нее довольно смазливое, с правильными чертами и даже с налетом аристократизма. И если уж сравнивать его с рожами сотен других пиратов, коих ей пришлось повидать на своем веку, то оно вполне могло прослыть просто-таки божественно красивым.

Однако сам барон никакого значения этому слову не придал. Упорно работая веслами за себя и за предпочитавшую больше любоваться пейзажами, нежели грести, да к тому же порядком приуставшую Констанцию, он то и дело освобождал правую или левую руку, чтобы молча указать ей на очередное очаровательное местечко. Ирвин и впрямь чувствовал себя здесь хозяином, которому было чем удивить гостя или случайного визитера.

– Такое впечатление, барон, будто Господь поначалу долго трудился над сотворением этого уголка, но потом, испугавшись, что люди сочтут его раем земным и перестанут уповать на рай небесный, сделал все возможное, чтобы понадежнее спрятать его и на пушечный выстрел не подпускать к нему никого, даже ни черта не смыслящих в красотах природы и до сих пор не догадывающихся о существовании рая библейского аборигенов. И этот красавец фрегат. Несмотря на снесенную мачту и рухнувшую кормовую надстройку… Он прекрасен. Вам не приходило в голову, что его не следует выводить отсюда? Пусть так и остается в бухте.

– Плавучей виллой, – согласно кивнул Рольф.

– И плавучей крепостью, не доступной ни с моря, ни с берега.

– Кажется, мы совершенно одинаково представляем себе этот мир, штурман.

– По крайней мере, нам обоим хочется обжить эту бухту, этот остров, сделать его родным. И я еще не уверен, что со временем мы стали бы радоваться появлению здесь каждого нового человека.

– Поселок можно основать в другом месте, неподалеку от стоянки «Нормандца», или в долине, неподалеку от места вашей, Грей, высадки на берег.

Спустив на плот трап, они кое-что из того, что полегче, занесли на корабль, что потяжелее – выгрузили на берег, загнав плот на прибрежную отмель. А два небольших сундука с драгоценностями занесли в распадок подальше от корабля, и там, углубив одну из пещер, замаскировали камнями, сотворив таким образом свой собственный тайник с сокровищами.

– Дальше мы поступаем так: находим на корабле что-нибудь такое, что способно укрепить нас физически и морально…

– То есть хорошее вино и хоть немного съестного, – уточнила Констанция. – Вино или ром обязательно найдутся, в этом я не сомневаюсь, – она слегка поморщилась, сталкивая плот с мелководья. – А вот относительно жратвы – сомневаюсь.

– Там ее хватит на сто человек команды.

– Не может быть!

– И потом, не забывайте, что вокруг нас – пальмы с бананами, кокосовыми орехами, а еще плоды манго; дикие, тем не менее довольно вкусные яблоки или что-то в этом роде. До дьявола коз, косуль и зайцев.

– Признайтесь, что только здесь, на острове, вы познали истинный вкус охоты, барон.

– Не советовал бы вам произносить сие с такой ироничной серьезностью. Как оказалось, во мне действительно умирает великий охотник.

– На коз.

– Извините, мистер Грей, тигры здесь не водятся. Львов, слонов и леопардов тоже пока не замечено. Даже волков – и тех почему-то не наблюдается.

– Что, вообще ни одного хищника?

– По-моему, нет. Разве что орлы. Во всяком случае, раз пять или шесть прямо надо мной угрожающе проносилась пара огромных горных орлов, которым, очевидно, очень не нравилось…

– …Появление в их владениях еще одного, по-настоящему опасного хищника, – все с той же, но уже скорее комической серьезностью продолжила его мысль Норвуд.

Рольф удивленно взглянул на нее, пожал плечами и, подав руку, помог взобраться на плот. Ирония Грея, стремление все время каким-то образом подковыривать его, язвить и противоречить уже начали удивлять Рольфа. Ему были непонятны мотивы. Они с Констанцием по-прежнему не враждовали; только с ним, из всей команды, Ирвин как-то совершенно неожиданно заключил джентльменское соглашение: ни при каких обстоятельствах, ни при каких конфликтах не вызывать друг друга на дуэль. А ведь никогда раньше Рольфу не приходилось слышать, чтобы кто-либо из знакомых ему составлял подобный уговор. Но так уж получилось. Грей как-то неожиданно, непринужденно предложил его условия, а он, Рольф, столь же легко, не особенно задумываясь о последствиях, согласился с ними.

Само собой подразумевалось, что уговор этот превращал их в друзей и единомышленников. Но пока что получается так, что, пользуясь этой индульгенцией, Констанций позволяет себе легкомысленно подтрунивать, не опасаясь того, что он, барон фон Рольф, успевший победить своих противников на четырех дуэлях, может схватиться за саблю, пистолет или абордажный кортик.

Впрочем, сейчас Рольфа интриговала даже не столько нарочитая колкость Констанция, которую он мог списать на особенности характера штурмана, сколько на то, что, подавая руку Грею, он вновь ощутил какое-то странное волнение. Как и тогда, во время знакомства, когда ощутил его прикосновение впервые. Так чувствуешь себя только тогда, когда прикасаешься к женщине. Когда чувствуешь в своей ладони ладонь той, которая нравится тебе, вызывает в тебе потребность влюбить ее в себя, покорить, свести с ума, овладеть… Но тогда он очень быстро остепенил себя, объяснив странное волнение тем, что совершенно отвык не только от прикосновений женщины, но и всякого другого человека, от самого его вида.

– Вот к этой разломленной мачте был привязан боцман Гунн, – показал рукой барон, как только они поднялись на палубу. – Это был первый белый человек, которого я встретил здесь, после шести месяцев отшельничества. До этого я лишь дважды, издали, видел стаи туземцев, которые пытались обнаружить меня, чтобы выяснить, кто я таков, а затем полакомиться, как военным трофеем.

– В том, что они людоеды, вы меня уже убедили, – зябко повела плечами Констанция, вспомнив обглоданные скелеты матросов на южном побережье острова. – Какую угодно смерть, только не на костре людоедов! Слишком уж это не по-человечески.

11

Ужином занимался Рольф. Зная расположение кают и трюмов корабля, он довольно быстро раздобыл и занес в обитель капитана копченую говядину, ром, сухари и все прочее, что пригодно было к употреблению без возни на камбузе. Констанция же в это время бродила по палубам фрегата, осматривая каюты, матросские кубрики, орудийные капониры и боевые башенки, в которых, отстреливаясь, моряки могли держать круговую оборону, как в настоящих крепостных башнях.