Избранник Небес - Алек Кадеш

— Ого, пятьдесят три! Да ты у нас не иначе как Нил Армстронг. Еще пару кругов, и когда ты слезешь с велика, мы увидим выход человека на Луну. Давай, давай, жми на педали!

Воспоминания были настолько реалистичными, что когда на пятьдесят пятом круге помутнело в голове и велосипед понесло прямо на каштан, Брюс едва успел ухватиться за Сэма, чтобы не полететь кубарем вниз по лестнице. Лазерный генератор выпал из рук, и когда Харт нагнулся, чтобы поднять его, он вдруг увидел, как Сэм снял с себя тяжелый рюкзак с газовыми домкратами и уселся сверху прямо на него. Указывая пальцем в сторону стены на невидимого собеседника, он хлопая себя ладонями по ногам и, захлебываясь смехом, повторял одну и ту же фразу:

— Ну у тебя и рожа обкуренная, Микки. Как ты назвал эту траву, говоришь? Мы не ходоки в Израиль в полтретьего, — надо же, какая хрень может прийти в голову!

Схватившись за живот, Сэм сполз с рюкзака. Увидев испуг на лице Брюса, он еще сильнее рассмеялся и снова обратился к «Микки-невидимке»:

— Лучше давай назовем эту траву «обдолбленный паломник». От кустика к кустику, глядишь, лет через семь не спеша и допрем к Иерусалиму. Там в кибуцах, должна суперклассная травка расти. Спустимся в сумерки к роднику, затрем куст и «взорвем пятку».[94] Представляешь — лежим мы на плантаре,[95] смотрим в звездное небо, а там — ангел спускается по лестнице Иакова. Весь сам из себя сияет, белокурый такой, и протягивает нам «костыль»[96] с травой из Райского сада. Во где вставит, так вставит!

Трейтон, надышавшись сладким газом, отжимался от каменных ступеней, бубня себе под нос всякую чушь вроде: «Я вам всем покажу, суки, где раки зимуют». Профессор Штейман, лихорадочно размахивая мелом, записывал на стене по памяти текст с обелиска Дэлтона. И лишь только Марта и Шон, сидя на ступенях, молча думали каждый о чем-то своем, не замечая странностей в поведении своих спутников…

/1226.11.20/18:30/

Рим, базилика Сан-Клименте

Через неделю после казни раввина неизвестная болезнь свалила с ног понтифика. Жар был настолько сильным, что, казалось, раскаленные угли выжигают все его внутренности дотла. Временами, особенно ближе к полуночи, он впадал в беспамятство от нестерпимой боли, и тогда он громко выкрикивал странные нечеловеческие имена, которые, по мнению врачей, могли принадлежать только демонам, терзающим его плоть изнутри. Папа Гонорий III, Чемчио Савелли в миру, начал таять на глазах.

В надежде на то, что Святой Дух исцелит его от необъяснимого недуга, он захотел лично провести службу в первой римской христианской церкви Сан-Клименте. Именно в нее приводили одержимых, поскольку святой Климент во время своего епископства проводил в ней службы, исцеляя больных и изгоняя бесов. Будучи учеником самого апостола Петра, он был крещен им, и благодать Святого Духа, покоившаяся на столпе христианской веры, снизошла и на Климента. Как правило, после прочтения молитвы с обязательным последующим причастием одержимых действительно оставляли демоны, и люди быстро возвращались к своей привычной жизни.

Дабы не распространять злые слухи о плачевном состоянии здоровья главы Католической церкви, в храм решено было допустить только настоятеля, трех самых преданных Папе епископов и двух кардиналов, один из которых должен был сменить Гонория на посту понтифика после его смерти. Поддерживаемый по бокам во время службы епископами, Папа вдруг неожиданно почувствовал прилив сил. Его голос стал сильным и уверенным, как будто он был не 80-летним, доживающим последние дни стариком, а молодым, полным жизненных сил воином. Его ноги окрепли. Расправив плечи, он приподнял руки и начал снова выкрикивать все те же нечеловеческие имена.

Кардиналы и епископы в страхе расступились. Плавно оторвавшись от пола под их удивленные возгласы, понтифик вознесся на метр над алтарем. Медленно развернувшись в воздухе к ним лицом, Гонорий поднял глаза, словно взывал к Небесам, и низким голосом могущественного демонического существа произнес:

— Смилуйся, ангел, от начала времен помазанный перед Престолом Божьей Славы предстоять, над нашими воздыханиями. Поведай нам, смиренным рабам Божьим откровение о последних днях.

Леденящий душу демонический хохот пронесся под сводом купола, заставив святых отцов содрогнуться от страха.

— Платить будешь кровью за каждое слово, — эхом прогремел голос в ответ.

Яркая вспышка света ослепила всех, и над алтарем в воздухе развернулось, как свиток, полотно белого огня. Будучи не в силах сопротивляться демонической силе, повелевающей его телом и разумом, Гонорий протянул вперед над неопалимым полотном руки. На запястьях тут же появились глубокие кровоточащие надрезы. Стекающая алая кровь понтифика тут же впитывалась в этот белый огонь, как в губку. Не успели святые отцы перекреститься, как из кровавого полотна начали выдавливаться наружу контуры устрашающего дьявольского лика. Никто из священнослужителей не знал, как на самом деле он выглядел, но все сразу же поняли, что это и есть образ Сатаны.

Страх парализовал их так, что когда дьявольские губы зашевелились и в храме раздался его бас, у служителей Божьих кровь застыла в жилах: