Бабы строем не воюют - Елена Кузнецова

– Ну жизнь менять завсегда боязно, да еще вот так резко, – вздохнула Ульяна. – Я ведь тоже перед переездом три ночи не спала, все переживала – как тут и что…

– Так и мне боязно! – Верка всплеснула руками. – Кто ж говорит, что нет? И посейчас боюсь! Но переехали же, решились. Зато теперь и сливки нам, а уж кто после – объедочки… Вот так оно всегда и во всем. Я им это и объяснила: ничего даром не дается, за все расплатиться чем-то надобно. А не хватает духа… ну ной… толку-то? Ни нытьем, ни карканьем жизни не поправишь. Ты свое дело делай потихоньку – оно и сладится.

– Да они бабы-то неплохие… – Ульяна покачала головой. – Вот увидишь, переедут непременно, и тут к месту придутся. И Акулина, хоть и ныть горазда, а тоже не белоручка – обвыкнется… Страда уже почитай закончилась – куда им деваться?

– Да теперь-то уж непременно переедут! – неожиданно заржала Верка. – Бегом прибегут, вот увидишь! Уж я их так обнадежила, так обнадежила…

– Чего ты еще отчудила? – вскинула брови Анна, а остальные с любопытством воззрились на Верку, не сомневаясь, что неспроста она так заливается.

– Да чего я? – отдышавшись, она состроила невинную физиономию, но не удержалась и снова захохотала. – Говорю им: а вы, бабоньки, можете и не спешить, чего уж теперь? Мужи ваши присмотрены да ухожены, Плава их кормит, Ульяна обстирывает, я – если что зашить, а остальное… В крепости холопок молодых да пригожих мно-о-ого… А вот еще скоро молодухи лисовиновские приедут, Анне Павловне в помощь, те и вовсе пропасть не дадут! Ох они подхватились-то! Не иначе прямо от колодца и рванули добро собирать…

– Ну ловка! – отсмеявшись, восхитилась Анна. – Похоже, и впрямь скоро пожалуют… Вот и ладно, и им дело сыщется. А пока… – Она задумалась, оценивающе глядя на своих ратнинских помощниц. – Значит, так, бабоньки. Есть у меня для вас важное поручение.

Верка с Ульяной переглянулись, недоуменно пожали плечами и уставились на боярыню.

– Посмеялись мы с вами про жениховство-то, а ведь и впрямь пора на будущее присматриваться к ратнинским девкам. Обнадеживать их пока рано, но самим прикинуть уже не мешает: у кого в роду бабы плодовитые, кто в родне чем болел… Ну это я у Настены… Не белоручки ли, какого нрава… В общем, все, что сами знаете и что выспросить сможете.

От нового поручения Верка пришла в такой восторг, что ее еле угомонили: – Да я!.. Да будь в надеже! Всех переберем, самых справных невест сыщем! Не сомневайся даже!

«Ей волю дай – она и сама сутками спать не будет, и нам не даст! Вот только не присочинила бы лишку… Ну да Анна ее лучше меня знает, разберется. А Ульяна-то почему притихла? У нее ведь тоже сыновья, их рано или поздно женить все равно придется…»

Анна, видимо, тоже что-то заподозрила, потянулась к жене обозного старшины, сжала ее руку и сказала ободряюще:

– Ты теперь не обозница, ты – моя помощница, из первых. Если кто перед тобой нос задирать станет, ко мне со своими дочками может и не подкатываться! Где хотят пусть себе женихов ищут, хоть у половцев!

– Так их, Анна Павловна! – громогласно согласилась Верка. – Мы своих в обиду не даем. Ульяниным мальчишкам я самолично наилучших невест подберу!

«Что-то незаметно, чтобы Ульяну это порадовало!»

– Да ты, подруга, не спеши, – остудила Веркин пыл Вея. – Им до жениховства еще дорасти надо.

«Не завидую я ратнинским бабам, ой не завидую… Анна сейчас все равно что хоря в курятник запустила!»

Продолжить совет с Филимоном не удалось ни назавтра, ни даже через день: то Анну срочные дела на части рвали, то сам Филимон из-за занятий с отроками не мог найти времени, а то у него спину прихватило, да так, что Юлька растерла его какой-то мазью и строго-настрого велела лежать, накрывшись теплым. А потом из-за болота снова прибыла телега с ранеными. По их словам выходило, что Михайла все равно командует отроками, хоть старшиной назначен Дмитрий. Анна наконец-то начала понимать, чего добивался Корней: он не столько будущего сотника себе на смену растит, сколько наследника-боярина.

Мало того что и за сына, и за раненого Алексея у Анны сердце болело, а тут еще Юлька не выдержала, примчалась с разговором про Мишаню. Боярыня лекарку, как могла, успокоила, но, когда разговор стал слишком уж напоминать беседу с будущей невесткой, а Юлька, увлекшись, принялась задавать вопросы, которые ее никоим образом не касались, пришлось это дело хоть и мягко, но прекратить. Не ее забота в дела Лисовинов нос совать! Пусть считает пока, что Анна их любви не противится.

А тут еще Анюту при Юльке будто кто за язык дернул! Ну надо ж было до такого додуматься: спросила, поедут ли они в Туров, если с Мишаней что случится. Дуреха! О таком не то что говорить – даже думать нельзя, а она вслух брякнула! И тут Анна лишний раз убедилась, что влюбленная лекарка иной раз хуже змеи подколодной, никогда не угадаешь, что в следующий миг сотворит: руку вперед выбросила, как будто ударить хотела, и тут же на Аньку заклятие наложила. Прошипела, что если Мишаня не вернется, то сестре его тогда Турова не видать. И женихи тамошние не понадобятся.

И мать, и дочь от таких слов оторопели. Анька, конечно, в слезы и убежала, а боярыня хочешь не хочешь принялась Юльку успокаивать да уговаривать. Дескать, что ж ты такое говоришь, девонька, нельзя такими словами сгоряча разбрасываться… А у самой аж пальцы сводит – так эту соплячку придушить хочется, прости господи.

«Сейчас она одной Аньке угрожала, а завтра кому? Поругаются с Мишаней, а она возьмет и на него самого сгоряча неведомо что напустит! Или на жену его – ведь не на этой же ему, в самом деле, жениться!»

Нет, Анна и сама дочь за такие слова не пожаловала бы; за то, что рот открывает, не думая, не миновать бы Аньке розог, но понять, чем ей Юлькины слова грозят, в первую очередь надо.

Рыдающую дочь боярыня нашла в горнице у Арины. И не скажешь сразу, чего девчонка напугалась больше: Юлькиного пророчества или своей же глупости. Понятно, что зла брату она не желала, просто ляпнула, не подумав, как сказанное со стороны слышится. Арина ее уже отчитала, но и пожалела, а подробности, что и как там получилось, уже у Анны стала выпытывать: что и в каких именно словах Анюта сказала и что за заклятие Юлька в ответ сотворила. Встревоженная и обеспокоенная не на шутку мать отвечала подробно и обстоятельно; понимала, что помощница выспрашивает ее не из пустого любопытства. Арина же, выслушав, вздохнула:

– Юлька ее просто испугала. Заклятие не так накладывают, но, коли Анютка сама в это поверит, оно может и силу обрести. Правда, Юлькины слова на Анюткины завязаны – лекарка сама, похоже, ее речей испугалась, оттого и ударила в ответ, не подумавши. В общем, хорошо, что сейчас обе девчонки маху дали, не одна твоя Анюта.

– Это я и сама понимаю! – Анна досадливо передернула плечами. – Что делать-то теперь?

– Примирить их надо.

– Аньку с Юлькой? Да как их примиришь? Юлька не дитя, которое из-за куклы обиделось, даром что бабьего ума нет и не будет. – Боярыня не скрывала своего раздражения. – Она с детства не такая, как все. Девчачью дурость и беззаботность, я думаю, мать из нее выбивает, но девки-то наши понять этого не могут. Для них она сопливка зазнавшаяся. Вот и мири их после этого…