Книга покойника - Янина Забелина

– Да, конечно. – Одемар поднялся с места. – Позвольте вам сказать, что я очень благодарен за те соображения, которые вы нам изложили.

– Но в этой ситуации больше ничего не придумаешь. Это очевидный несчастный случай, хотя мы можем, конечно, проверить – с Карсоном – этот телефонный звонок. Но тут вам просто повезло, господин Одемар: порой возникают странные вопросы… Вы знаете, как некоторые из скандальных газет их задают… Например, о том, не получил ли пострадавший дурную весть по телефону.

– Дурную весть! Он ведь после этого говорил со мной…

– Это так. Пожалуй, мы не будем беспокоить господина Арпа, – подытожил Нидербергер.

– Арпа?

– Господин Матиас договаривался с ним о партии в бридж.

– Да… Артп – какой-то его приятель из их маленького клуба.

– Не можем ли мы теперь пойти наверх?

Стенографист закрыл блокнот. В дверях появился Карсон; волосы молодого человека теперь были зачесаны назад, лицо – спокойное. Он кивнул:

– Вот и все, господин Одемар.

– Мой дорогой мальчик, я не знаю, как благодарить вас. Если бы не вы, один бог знает, что я мог бы натворить. Вы избавили нас от множества неприятностей и страданий, я уверен в этом. Вы… вы связывались с Эгли?

– Эгли прибыл сам. Он вернется через час, чтобы поговорить с вами. Сейчас наша задача – успокоить людей на улице. Просто не знаю, откуда берутся эти зеваки… – Карсон потер затылок.

– Теперь мы поднимемся, чтобы поговорить с Анной Одемар и Эммой Гаст. Я не хочу расстраивать мальчика. Вы идете?

– Конечно, – Карсон взглянул на Графа и проговорил: – Друзья познаются в беде.

Остальные, казалось, забыли о нем, и Граф почувствовал вдруг, что не в силах напомнить о своем существовании и присоединиться к затопавшим по лестнице мужчинам. Он оказался наедине с Беатой, которая молча созерцала пламя в камине и явно не собиралась подниматься в гостиную второго этажа. Граф уже начал сомневался, прилично ли ему оставаться в доме.

Беата решила эту проблему за него. Она вынула сигарету из коробки на столе, позволила Графу зажечь ее и серьезно произнесла:

– Я хочу поговорить с вами.

– К вашим услугами, госпожа Одемар.

– Не скажете ли вы мне, почему вы снова пришли к нам вечером? Не волнуйтесь, я не стану передавать другим эту страшную тайну.

Мгновение они смотрели друг на друга. Затем Граф сказал:

– Я пришел по приглашению.

– Чьему?

– Господина Матиаса Одемара.

Беата довольно кивнула.

– Благодарю вас за то, что согласились поговорить со мной. Я не считаю себя умнее прочих, но у них вряд ли зародилась мысль о том, что вы не просто проходили мимо. Сегодня днем кузен Матиас поделился с вами своими соображениями… Не так ли?.. Например, о том, что картинку из книги вырвал Леон?

– Он говорил, что вы вините Леона в смерти вашей собаки.

– Да, мы не раз спорили об этом. Садитесь поближе, господин Граф, но вначале… Не закроете ли вы дверь в коридор? Передняя часть гостиной превосходно просматривается, к тому же она достаточно велика. Нас трудно будет подслушать.

Граф закрыл дверь. Она находилась напротив входа в библиотеку. Вернувшись к камину и удобно устроившись в кресле напротив Беаты, он снова задумался о страшной гибели Матиаса Одемара. Неужели кто-то третий незримо присутствовал в библиотеке сегодня днем? Но Графу казалось, что это невозможно, если, конечно, архитектор не снабдил особняк Одемаров хитроумными устройствами для подслушивания.

– Знаете, ваш кузен не считал нужным опасаться любопытных чужих ушей, – с кривой улыбкой заметил он.

– Он не боялся. А я боюсь. Я боюсь Леона. Я боялась и прежде, и сейчас оказывается – не зря. Вы так не считаете?

Она откинулась в кресле, закинув ногу на ногу под бархатной юбкой. Одна ее рука спокойно лежала на коленях, другой она поднесла к губам сигарету – кольцо ярко сверкнуло. Граф долго и внимательно рассматривал девушку. Наконец он сказал:

– У вас крепкие нервы, госпожа Одемар.

– Совсем не такие крепкие, как я изображаю.

– Вы серьезно думаете, что ваш племянник Леон вытолкнул господина Матиаса Одемара из окна?

– Кто знает, как действует его ущербный разум? Говорят, что у него разум ребенка, но ведь порочное дитя небезобидно. Ребенок способен совершать ужасные поступки, а физически Леон – сильный мужчина. Ребенок может ударить собаку, которая его раздражает: Леон ее убивает. Ребенок может порвать книгу. Леон вырывает страницу и очень хитро прячет ее. Ребенок может толкнуть человека: Леон выбрасывает кузена Матиаса из окна и демонстрирует полное неведение.

– Есть доказательства?

– Если бы у меня были доказательства, я бы не занимала вас этим разговором и не беспокоила понапрасну, но теперь я говорю: позвольте нанять вас, как профессионала.

– Об этом не может быть и речи, – решительно произнес Граф и продолжил – мягко и грустно: – Господин Матиас Одемар мертв, и моя помощь, увы, ему не нужна. Я рад оказаться полезным для вас. Но без доказательств мне ничего не сделать.

– Имей я хоть что-нибудь против Леона, я представила бы это тете Анне – и предложила бы немедленно покинуть дом.

– Предложили бы ей?

– Она не оставит любимого сына. Ее привязанность к Леону болезненна – они никогда не расставались со дня его рождения. После смерти дяди Клауса она могла бы снова выйти замуж, тот оставил ей небольшое наследство – все свои сбережения. Но ни один нормальный человек не захочет жить под одной крышей с Леоном.

– И вы не представили бы отцу доказательства вины его племянника?

– Нет, если бы тетя Анна согласилась поместить Леона в лечебное заведение до конца жизни. Переезд для нее вовсе не такая трагедия, как она стремится убедить всех и каждого, господин Граф. Состояния этого чудовищного ребенка достаточно, чтобы они жили в роскоши, в любом приглянувшемся им доме и в окружении целой армии старательных слуг. Даже сейчас, в самый разгар войны! Но она не желает покидать наш дом. Почему?

– Ваш отец разделяет ваши опасения насчет Леона?

– Надеюсь, мои соображения останутся между нами. Видите ли, подобные мысли – страшное оружие, оно может просто убить отца. Холодный рассудок терпит неудачу там, где решаются вопросы сердечной привязанности. Мой отец любил дядю Клауса, дядя Клаус боготворил свою жену Анну и своего сына Леона… Но все-таки нам не следует так рисковать дальше. Кто знает, что в следующий раз сотворит обиженный Леон? А если он погубит моего отца?