Calendar Girl. Долго и счастливо! - Одри Карлан

– Звучит ужасно, – сказала Мэдди. Она всегда делает первый шаг, стараясь залечить раны людей и всего мира.

Мерил кивнула.

– Да. Потерянное время, провалы в памяти, все это приводило к опасным ситуациям, и я не понимала, как прекратить это. Последней каплей стало то, что я в состоянии крайней депрессии выпила бутылку отцовского виски. Я была уверена, что он мне изменяет.

Я фыркнула. Она взглянула на меня и покраснела.

– Я знаю, что если кто и изменял, это была я. То есть я точно не знаю. Большую часть времени я не соображала, где я и что я. Тем не менее… в тот вечер я выпила виски. Посадила вас в машину, девочки, и села за руль.

Макс заскрежетал зубами, слушая ее рассказ.

– Каким-то образом я смогла выехать на шоссе и свернуть в пустыню. Один человек увидел мою машину, позвонил в полицию и последовал за мной. Наконец машина остановилась. Я отключилась прямо за рулем. Приехали полицейские, забрали вас, а меня отвезли в вытрезвитель. Ваш отец вызволил меня, и я осознала, что меня ждет наказание за то, что я подвергла детей опасности, и может быть, даже тюрьма. И…

– …ты ушла, – договорила я, с намеренной злобой проворачивая нож в ее сердце.

– Тогда я не знала, что больна. Никто не знал.

– А как насчет меня? – спросил Макс.

Я тоже об этом подумала.

Макс продолжил:

– Ты бросила меня за пять дет до того, как встретила Майкла Сандерса.

Мерил медленно вдохнула и вытерла нос.

– Да, ты прав. Джексон был хорошим человеком. Он хотел заботиться обо мне, иметь семью. В то время я еще думала, что стану знаменитой танцовщицей. Тогда моя болезнь носила приступообразный характер. Мысли путались. Я думала, Джексон хочет посадить меня в золотую клетку. Привязать ребенком.

Он тяжело задышал.

– Привязать?

– Ты не понимаешь. – Она заплакала еще громче. – Я забеременела тобой вскоре после знакомства с Джексоном. Моя болезнь была не под контролем. Я никому не доверяла. Я любила Джексона, но не была влюблена в него. Не так, как любят на всю жизнь. Каждый следующий день я запутывалась все сильнее и сильнее. Не понимала, что происходит. Мой здешний врач сказал, что это, по всей видимости, была послеродовая депрессия, осложненная тяжелым психическим состоянием. Когда у женщины скачут гормоны и при этом она страдает биполярным расстройством, последствия могут быть катастрофическими.

– Катастрофическими, да, я бы сказал, это самое подходящее слово, – откровенно сказал Макс.

– Это не значит, что я не беспокоилась за тебя, не любила тебя, Максвелл. Любила. И люблю! Очень! Но я не знала, как о тебе заботиться. Все эти ужасные мысли насчет Джексона, о самоубийстве… Я сделала единственное, что мне оставалось… – Она плакала.

– Уйти, – просто сказал он. Эти слова ударили меня в самое сердце.

Она кивнула.

– Я знала, что у Джексона есть деньги, власть и поддержка. И что он позаботится о тебе, пока я разберусь со своей жизнью. Но этого так и не произошло. А потом я встретила Майкла, и он был таким добрым, так любил меня. Заботился. Обожал меня. – Она приглушенно всхлипнула. – Сначала мы были не такими, как все, и мне это нравилось. Мы одни против всего мира. А потом в один из моих маниакальных приступов мы поженились в Лас-Вегасе. Вскоре я забеременела Миа. А… остальное вы знаете. – Она чихнула и утерла слезы.

– Почему ты ни разу с нами не связалась? – тихо и грустно спросила Мэдди.

– Ох, детка, я так хотела. Думала об этом каждый день. Но я боялась. Боялась того, что вы скажете. Боялась, что скажет Майкл. Боялась оказаться в тюрьме. А потом я начала бояться потерять Кента. Единственного человека, который заметил, что я не в порядке, и помог мне.

– Так ты не знал о нас? – спросила я у Кента.

Он покачал головой.

– Нет. Мерил призналась, когда увидела тебя в шоу доктора Хоффмана. И тут из нее полилось. Вся правда. В конце концов я позвонил в шоу. Сказал, что я ваш отчим и что я знаю, где ваша давно потерянная мать. И что она хочет воссоединения семьи.

Я вздохнула, выпуская весь воздух из легких. Черт бы побрал Шенди. Мы могли знать об этой бомбе заранее. Не могу дождаться, когда я схвачу ее за тощенькую шейку.

– На что ты рассчитываешь? – холодно спросила я, уставившись на сломленную женщину, сидевшую напротив меня. К сожалению, зверю в моей душе было наплевать на то, что ей больно. Мы, все трое, страдали много лет, пока она счастливо жила на природе и рисовала пейзажи, ведя жизнь ни за что не отвечающей художницы и домохозяйки. Но у нее были обязательства. От которых она уклонялась с самого начала.

Она провела рукой вверх и вниз по бедру.

– М-м… так наперед я не думала. Больше всего мне хотелось снять камень с души, давивший на меня пятнадцать лет. И я клянусь, Мэдисон, я не знала, что ты дочь Джексона. В то время я много пила. Чтобы заглушить боль. Джексон приезжал в город по делам и частенько уговаривал меня вернуться с ним в Техас, но я отказывалась. Я сказала, что вышла замуж за другого. Что у меня есть Миа. Миа ему нравилась. – Она нежно улыбнулась мне. – Его приезды были периодами алкогольных взлетов и падений. Я мало что помню.

Мэдди кивнула и начала вертеть на пальце свое помолвочное кольцо.

– Хотя, думаю, мне следовало догадаться. Видя вас рядом… Невероятно, как ты похожа на Джексона. Он бы так гордился тобой, Мэдисон.

Мэдди опять кивнула, и ее плечи задрожали. Макс обнял ее, она уткнулась ему лицом в плечо и заплакала.

Я ткнула большим пальцем в их сторону.

– Видишь?

Испуганные глаза Мерил широко распахнулись.

– Вот что осталось после тебя. Не знаю, как нам справиться с тем, что ты наделала. Всем троим.

Мерил провела языком по губам, потом прикусила нижнюю.

– Я вижу. Думаю, моя самая большая надежда – что мы сможем начать все сначала. Я знаю, что никогда не буду такой матерью, какую вы хотели или какую вы заслуживаете, но я ваша мать и я бы хотела постараться, хотела бы узнать вас. Если вы мне позволите.

Я пожала плечами, не зная, что ответить. Я так долго ее ненавидела, так долго лелеяла обиду из-за того, что она нас бросила, что мне трудно было принять новую информацию и начать с чистого листа. Я поняла, что она была психически нездорова. И что нельзя винить ее за то, что она делала в таком состоянии. Но тем не менее это не отменяло пятнадцати лет боли, которые надо было преодолеть, чтобы найти в себе сочувствие и желание общаться с ней снова.

Макс хрипло сказал:

– Что касается меня, я бы хотел попытаться.

Мерил моргнула и улыбнулась.

Конечно, он хотел. Макс – воплощение семейственности. Семья – все для него, и он легко прощает и легко начинает любить. Это его величайший дар и самое слабое место. Жаль, что я совсем не такая, как он.