Calendar Girl. Долго и счастливо! - Одри Карлан

Я пожала плечами.

– Может быть. Совсем чуть-чуть. Это определенно позволяет мне понять, почему она так себя вела. Но не объясняет, почему она нас бросила. Почему не пошла к врачу. Не попросила о помощи. Когда она нас оставила, ей было хорошо за тридцать. Как ее болезнь могла оставаться незамеченной так долго? Ненавижу себя за эти слова, но это все звучит очень удобно.

В этот момент в разговор вступила Мэдди:

– Если она была не в своем уме, Миа, может быть, поэтому она и ушла. Может, она считала, что спасает нас? Знала, что с ней что-то не так?

Макс стиснул зубы.

– Но это не объясняет, почему она бросила меня совсем ребенком, но прожила с вашим отцом десять лет.

– Нет, не объясняет. Разве что твой отец заметил то, что не видел мой. Заставлял ее обратиться за помощью, а она не захотела.

– Думаю, мы не узнаем, пока не поговорим с ней. Ну что, давайте я позвоню Кенту и назначу встречу? Я бы хотел покончить с этим делом до Рождества, до приезда семьи. А семья Мэтта? Они тоже приезжают? – спросил Макс у Мэдди.

Она покачала головой.

– Нет. С тех пор как мы с Мэттом начали жить вместе, они отправились в круиз, о котором давно мечтали. Они не хотели оставлять Мэтта одного, но когда появилась я, они спросили, не возражаем ли мы, если они уедут. Я сказала, что он могут наслаждаться жизнью, а мы проведем это Рождество с вами. Но на следующий год мы хотим собраться всей семьей. Если получится. – Она склонила голову и по очереди глянула исподлобья на Макса и на меня.

Я улыбнулась и взяла ее за подбородок.

– Эй, твоя с Мэттом семья так же важна, как и Синди, и Уэса. Понятно? Мы будем стараться собираться на праздники все вместе. Это же огромный дом. А с учетом планов Уэса и Макса насчет двух ранчо в Техасе – там тоже будет полно места.

Ее глаза расширились.

– Что за планы?

Макс ухмыльнулся и сцепил ладони под подбородком.

– Уэс хочет купить дом и землю рядом с нами.

– Вы переезжаете в Техас? – Мэдди заерзала на сиденье, словно ее кусали муравьи.

– Эм-м… Нет. Да. Вроде того. Макс, чтоб тебя! – Я обвиняюще ткнула в него пальцем. Он лишь фыркнул в ответ. – Уэс хочет иметь дом вдали от дома. А что может быть лучше места, где живут Макс и его семья? А поскольку вы с Мэттом тоже собираетесь через пару лет перебраться в Техас, то почему нет?

– О боже! Зашибись! Мы все будем жить рядом! – Она так заулыбалась, что все помещение словно осветило солнцем.

Вернулся Уэс с подносом, заставленным стопками с текилой. Не тремя порциями. Поднос. С текилой. Он поставил его на стол, подтащил стул и уселся. Мэтт скользнул на диван рядом с Максом.

– Я слышал, здесь кое-кто хочет выпить. Ну что, поехали? – заулыбался Уэс. Как я люблю эту улыбку. Она говорит о веселье, легкости, о предстоящих нам ленивых утрах в постели и воскресеньях. Бесконечных днях любви. Вот какой станет моя жизнь, когда мы с Уэсом поженимся. Не могу дождаться.

Мы взяли по стопке.

– За будущее, – сказала я.

– За бесконечные возможности, – засияла Мэдди.

– За семью, – подытожил Макс.

Мы пили и поглощали пищу в неимоверных количествах, пока Мэтт не решился принести себя в жертву и отказался от выпивки, чтобы потом отвезти нас домой. Мы же вчетвером продолжали развлекаться, пытаясь справиться со стрессом, который испытали, узнав о матери. Что нам остается, кроме как жить сегодняшним днем? Это мы и делали. До самого утра.

* * *

Кент назначил встречу с нашей матерью за два дня до Рождества. У каждого из нас было тяжело на душе, когда Макс вез нас по гравийной дорожке к деревянному дому, очень похожему на дом семьи Уэса. Он даже находился недалеко от нас. Чтобы доехать до жилища Кента и Мерил Бэнкс (теперь она жила под его фамилией), нам потребовалось пять минут.

Кент открыл дверь и проводил нас в огромную гостиную. Из окон открывался потрясающий вид, но здесь не было стекла во всю стену, как в доме Уэса. Здесь окна были идеально круглыми, как иллюминаторы, только намного больше – футов пять в диаметре. Вдалеке я заметила стеклянные створчатые двери рядом с современной кухней, они, судя по всему, вели во внутренний дворик. Кухня была вся белая, и эту белизну нарушали только ярко-синие подвесные светильники и керамика на гранитных плитах на рабочих поверхностях. Все такое современное и одновременно уютное и обжитое. Там и сям яркая ткань выделялась на общем светлом фоне.

Самой удивительной вещью в комнате и одновременно точкой притяжения была картина над огромным камином. Это было очень правдоподобное изображение пейзажа позади дома, только весной, когда все вокруг зеленеет. Картина принадлежала кисти художника явно талантливого и внимательного к деталям.

В дальнем конце помещения сидела мать, одетая в черные легинсы и объемный белый свитер. Ее черные волосы выделялись на фоне шерсти и на расстоянии даже отдавали глубокой синевой.

– Пожалуйста, садитесь, – Кент указал на диваны и кресла.

Мы подошли к дивану и сели единым фронтом напротив Мерил. Кент устроился рядом с ней. Она тут же схватила его за руку так сильно, что я увидела, как его пальцы побелели. Она цеплялась за него, как за последнюю соломинку здравого смысла. Может, так и было. Ведь теперь мы знали о ее болезни.

– Миа, спасибо, что пришла. Максвелл… Мэдисон… – Она осеклась и заплакала. – Я так рада вас видеть. Никогда даже не надеялась. – Она подавила всхлип.

Кент протянул ей носовой платок, и она высморкалась.

– Вы такие… вы все такие красивые, – с благоговением сказала она.

Я бросила взгляд на Мэдди, волнуясь. Ее щеки пошли пятнами, нос шмыгал. Она утерлась рукавом. Я? У меня слез больше не осталось. Я много лет плакала из-за этой женщины, более того, последний раз это было несколько дней назад. Теперь я чувствовала себя пустой.

– Хорошо наконец увидеть женщину, которая тебя родила, – сказал Макс, обнимая мою сестру. – Для нас с Мэдди это как в первый раз.

Мать кивнула, слезы текли по ее лицу. Прокашлялась.

– Я знаю, что не могу сказать ничего такого, что смягчит эту боль…

Я стиснула зубы, не желая перетягивать одеяло на себя. Это не только моя боль. Она бросила всех нас.

– Но сейчас мне лучше, и я понимаю, какой вред я причинила вам. Я знаю, Миа, ты сердишься на меня, и если бы я знала, что от моего ухода вам будет хуже, чем от моего присутствия, я бы никогда вас не оставила.

– Почему ты ушла? – задала я один-единственный вопрос, которые меня волновал эти пятнадцать лет.

Она облизнула губы и выпрямилась.

– В то время мысли мои путались. Временами я обнаруживала себя посреди кухни, не понимая, что я здесь делаю. То и дело звонили из школы, потому что я опять не забрала тебя. Я пропускала работу, не осознавая этого. Однажды я открыла глаза и обнаружила, что иду босиком по середине шоссе в сторону пустыни. В ночной сорочке. В то время ваш отец работал по ночам, а я уволилась из одного казино и еще не перешла в другое. Вы, девочки, были дома одни. Я понятия не имела, где оказалась.