Охота Бешеного - Виктор Доценко

— Михаил Гадаев.

— Ну, здравствуй!

Незнакомец наконец подошел ближе. Ему было далеко за пятьдесят. Невысокий, но крепко сколоченный. На плече у него висел автомат, который он закинул за спину, как только убедился, что Михаил «свой».

— Часа четыре тебя дожидаюсь, — с некоторым укором добавил он. — Умар! — Он протянул руку.

— Свеча одна полетела. Пока нашел… — Михаил пожал ему руку. — Где Хозяин-то ждет?

— Садись, покажу. — Умар открыл дверцу и сел в машину рядом с водительским креслом. — Он уже дважды справлялся о тебе. Видно, важных новостей ждет?

Они ехали всего несколько минут, пока Умар не приказал остановиться возле небольшого, выкрашенного в зеленый цвет домика.

— Приехали, — бросил он. — Иди, Хозяин беспокоится.

— А ты что, со мной не пойдешь?

— Нет, я так намерзся, что хочу скорее добраться до моей вдовушки и погреться. — Он подмигнул.

— А машину куда поставить?

— Пусть здесь стоит. Может, ей скоро опять поработать придется. Ну, побежал я.

Михаил вышел из машины, хлопнул дверцей и направился к дверям дома. Перед ним немедленно вырос бородатый чеченец с автоматом на груди. Михаил заметил и еще одного, который прятался за углом.

— Ты куда? — недружелюбно спросил первый охранник.

— Как ты обращаешься к личному порученцу Хозяина? — недовольно нахмурился Михаил.

— Прости, в темноте не признал, — смутился тот. — Проходи!

Михаил постучал в дверь, и она тут же открылась: на пороге стоял высокий худой мужчина лет тридцати пяти с редкой бородой — один из тех, кто в прошлый раз дежурил перед домом и останавливал их с Хароном.

— Приехал, наконец, — сказал он. — Иди скорее! А то Хозяин уже злиться начинает. Все в порядке? — спросил он хитро, с прищуром.

— Лучше не бывает, — подмигнул Михаил. — Тебя, вроде, Шарудином зовут?

— Ну память у тебя, парень! — с восхищением заметил тот и покачал головой.

Скинув теплую куртку и шапку, Михаил хотел уже постучать в указанную охранником дверь, но перехватил его настороженный взгляд, и аккуратно положил поверх вещей автомат. Достал из-под мышки пистолет и тоже положил рядом.

— Проверять будешь? — Михаил поднял руки.

— А чего проверять? Сам все знаешь… — сказал тот, но все-таки быстро обшарил Михаила. — Все чисто, можешь идти.

— Входи, — раздался голос Мушмакаева, как только Михаил постучал в дверь.

— Здравствуйте, полковник! — бодро воскликнул Гадаев, переступая порог, и присвистнул от удивления: здесь было все, что он видел в прошлый раз, от мебели до ковра перед дверью.

— Привыкаю к вещам и люблю, когда они на своих местах. — Мушмакаев был явно доволен произведенным эффектом. — Ну, рассказывай!

— Обо всем?

— Дорогу можешь опустить, мне и так все известно.

«Неужели ему известно и то, что я ляпнул про покупателей на КПП? — промелькнуло в голове, у Михаила, и он похолодел. — Если так, то я погорю. С другой стороны, Мушмакаев сам попросил не рассказывать про дорогу. Можно на этом и сыграть: в случае чего сослаться на его же приказание. А потом само что-нибудь придумается…»

Гадаев подробно рассказал про расстрел пленных. Он настолько увлекся и насочинял такие подробности, что Мушмакаев слушал с открытым ртом, словно Михаил пересказывал приключенческую книгу. Но едва он закончил, как Мушмакаев неожиданно заметил:

— Тебе бы романы писать! — Он недобро посмотрел на Михаила. — А где Удди?

— Удди? Когда все закончилось и Лом с покупателями, зарыв трупы, уехали, Удди сказал мне, чтобы я возвращался один. Я спрашивал, куда он намылился и что передать вам, полковник, но он сказал, что вы все и так отлично знаете.

— И больше ничего? — Мушмакаева явно чтото беспокоило.

— Ничего. — Михаил пожал плечами, потом вдруг решил сымпровизировать. — Только… — Он замялся.

— Что только? — быстро спросил Мушмакаев.

— Не хотелось бы мне наживать врагов… — осторожно сказал Михаил.

— Не будь мне врагом, а остальных не бойся, — с пафосом провозгласил Мушмакаев. — Говори!

— Когда мы ехали, он все время эту журналистку тискал, а та визг подняла… А Удди говорит: «Раз ты, сука. Хозяину дала, то и со мной можешь ноги раскинуть!» — Михаил сделал паузу, словно раздумывая, продолжать или нет, потом махнул рукой: будь что будет! — А еще говорил, что, мол, у него член намного больше, чем у вас. — Гадаев понизил голос до шепота.

— Так и сказал? — мрачно спросил Мушмакаев.

— Ну да. Распустил язык…. — Михаил изобразил негодование. — Только он сказал не «член», а «балда». Я потом прикрикнул на него, сказал, что мешает вести машину: он, вроде, успокоился, а потом поделился, что у него есть одна бабенка, он на ней и отыграется. Может быть, Удди сейчас у нее?

— Вот сучий сын! — разозлился Мушмакаев, вскочил со стула и начал нервно ходить по комнате. — Никак не успокоится со своими блядями! Сколько раз говорил ему, что сперва нужно дело сделать, а потом уже «балду» свою совать куда ни попадя! Ну, появится он у меня! Я ему покажу, кому дала, а кому не дала! И у кого «балда» больше! Он же еще к обеду должен был вернуться, бараний хвост!

Плюхнувшись в свое любимое кресло, Мушмакаев отдышался немного, постепенно успокоился и снова взглянул на Михаила.

— Честно говоря, я посылал его, чтобы он подтвердил твой рассказ,

— признался Мушмакаев.

— Так вы мне не верите, полковник? — с негодованием воскликнул Михаил.

— Я и себе не каждый день верю, — недовольно буркнул тот. — И как мне теперь быть?

— Да простит меря Аллах! Я с таким благоговением принял ваше предложение служить вам, хотел, чтобы как лучше, даже фотографии сделал, чтобы вам угодить, а вы… Знаете, полковник, верните меня назад к Харону.

— Погоди горячку пороть. О каких фотографиях ты говоришь?

— Увидел я случайно у ваших покупателей поляроид… Я же классный фотограф, — похвалился Михаил. — Вот и решил снять все на фото…

— И где они?

— Кто?

— Да снимки, — нетерпеливо сказал Мушмакаев.

— В кармане. — Михаил вытащил из кармана карточки.

Мушмакаев рассматривал снимки долго и внимательно. Михаил уже подумал, что тот нашел какой-нибудь прокол, но Мушмакаев оторвался наконец от фотографий и улыбнулся Михаилу.

— Ты уж не держи зла на меня, — сказал он. — Не мог же я тебе, совершенно незнакомому человеку, сразу поверить. Да, за тебя замолвили слово, но я-то тебя не знаю. Надеюсь, ты меня понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Михаил. — Может, я на вашем месте поступил бы также.

— Вот и хорошо, что понимаешь, — удовлетворенно заметил Мушмакаев.

— Присаживайся! Есть, пить будешь?