Бесконечность I. Катастрофы разума - Андрей Волков

Кристина злобно посмотрела на молодого человека.

— Дослушай до конца, — сказала она. Штильхарт широко улыбнулся.

— Прости, я забыл, что ты не рассказываешь коротких историй, — сказал он.

Левонова решила не отвечать.

— После смерти Саббаха, — продолжила девушка, — остались его фанатичные последователи и разветвленная сеть крепостей, протянувшаяся по всему Ближнему Востоку. Этим не преминули воспользоваться вторгшиеся крестоносцы, и вот именно от них пошел слух об ассасинах как о тайных и коварных убийцах.

— А это было неправдой? — спросил Штильхарт.

— Как раз наоборот, — сказала Кристина, — королевства крестоносцев на Ближнем Востоке были раздроблены, слабы и подвергались одной атаке за другой. Основным врагом крестоносцев в то время стал всем известный Салах ад-Дин, и вот здесь интересы крестоносцев и ассасинов серьезно пересеклись. И они заключили союзный договор.

Штильхарт изобразил гримасу удивления.

— Наверное, странно было наблюдать такой союз в XI веке, — заметил он.

— Возможно, — кивнула Кристина, — но ассасинам все равно было, за кого воевать, они считали врагами и сарацинов, и крестоносцев, но сунниты-сарацины для них были ещё и вероотступниками, поэтому европейские бароны умело играли на противоречиях и щедро оплачивали услуги их наемных убийц, и многие арабские полководцы, ученые, правители пали от рук ассасинов. Однако их союз продолжался недолго. Крестоносцы стали грабить купцов-низаритов. Ассасины обратились к королю Иерусалима с требованием наказать обидчиков, но им ответили отказом в довольно грубой форме, и после этого ассасины стали отправлять своих убийц в оба лагеря, лавируя между суннитами и крестоносцами. К этому времени ассасины обрели неслыханное могущество, рассказы о них распространились далеко за пределы исламского мира. Но, как это обычно бывает, неслыханное могущество приводит к алчности и тщеславию. Их государство стали раздирать междоусобные войны, и они были завоёваны монголами, если не ошибаюсь, в конце XIII века.

— Впечатляющая лекция, — сказал Штильхарт, — только какое отношение она имеет к нашим дням?

Кристина пожала плечами.

— Признаться, тоже не понимаю, — сказала она, повернув голову к Фабиану, — такая древность.

— Все более чем современно, — подал голос Эмболо, — просто, вероятно, вы не знаете, что с ними произошло после.

Кристина покачала головой:

— Нет.

— Очень жаль, — улыбнулся Фабиан, — потому что как раз это и есть самое интересное. Некоторые идеи становятся так популярны, что начинают жить самостоятельно, а идея убийства как механизм политического давления вообще бессмертна.

— Значит, Штильхарт прав? — спросила Кристина. — У них действительно нашлись последователи?

— Нашлись, — сказал Фабиан, — только они уже не были отягощены религией, наоборот, они считали себя свободными от предрассудков древности. Естественно, они появились не сразу, а через много столетий, когда ассасины превратились в легенду, страшную сказку, когда истории о них стали рассказывать как рыцарские романы, вот тогда, где-то в середине XVI, из всего массива увлекающихся выделилась группа интеллектуалов-прогрессистов, которые поняли, что достигнуть абсолютной власти можно только одним способом — поддержкой постоянного хаоса, а для этого систему управления миром нужно вводить в критическое состояние, из которого только один выход — война, война всех против всех.

— Теория управляемого хаоса, — сообщила Кристина, — я это ещё в университете учила.

— Возможно, — сказал Эмболо, — но это скорее научно-идеологическое закрепление того, что было ранее. Интеллектуалы объединились в организацию, их влияние росло. Великие державы раздирали противоречия, все хотели крови друг друга. Вот тут и пригодились забытые таланты ассасинов. Зачем использовать армии, если можно заказать убийство мешающего тебе политического деятеля или даже устроить целую революцию. И тебе сделают это, только заплати. Вот эта организация и играла на противоречиях, умело стравливая политиков лбами.

Кристина задумчиво пожевала губу. Она уже не первый раз слышала об этой организации. Фабиан, не сговариваясь с Михал Потапычем, повторил ту же историю. Тайная организация, вершащая судьбы мира. Да нет, ну бред! Сказки! Или нет? Она ведь сама рассказала об ассасинах, они ведь существовали. Да, это было давно, но все же. Убийство как механизм давления да — это вполне могло быть. Это вполне могло быть их случаем. Это её пугало, ведь её утягивало в какую-то очень глубокую воронку мыслей, фантазий, риторики, хитрости и коварства, откуда очень сложно было вылезти. И Кристина знала название этой воронки — политика.

— А причём тут перчатка? — спросил Штильхарт. — Они что, тоже её использовали как оружие?

В его словах чувствовалась явная легкая ирония, но Фабиан окинул молодого человека довольно серьезным взглядом, из чего следовало, что шутить не стоит.

— В этой организации существовал отдельный отряд наемных убийц, которым и поручались разные деликатные миссии. Они были первоклассно образованы, умны и всегда с легкостью внедрялись в высшее общество. Они и носили эти перчатки, которыми пользовались подобно древним ассасинам.

Кристина вопросительно приподняла бровь.

— А верно ли то, что они были женщинами? — спросила она.

Фабиан хитро улыбнулся.

— Верно, — сказал он, — откуда вы знаете? Я тут вам рассказываю, а вам, оказывается, уже все известно.

— Не всё, — ответила Кристина сквозь кроткую улыбку, — и я не знаю, скорее собираю слухи. Но почему женщины?

— Женщины жестоки и беспощадны, — сказал Фабиан, — между прочим, в XVII один из европейских королей законодательно запретил женщинам служить в армии, из-за их чрезмерной жестокости, и потом, мужчина очень легко откроется женщине, его очень легко соблазнить, особенно если женщина красива, а охотницами становились только красивые и молодые девушки.

— Охотницами? — переспросил Штильхарт.

Фабиан кивнул.

— Так именовали этот отряд, — сказал он, — «Квинтет охотниц», правда, называют ещё одну причину. Эта организация имела в виде символа черную пику как доказательство их таинственности и скрытности.

Кристина усмехнулась.

— Пиковая дама, — сказала она, — демоническое существо женского пола. Могла бы сама догадаться.

Штильхарт недоверчиво посмотрел на Фабиана, его всегда смущали разговоры о тайных обществах, масонах, заговорах, магии и прочей, как он считал, ерунде. Нелишним будет сказать, что до того момента, как он познакомился с Кристиной, в его жизни вообще не происходило ничего странного и таинственного, и он вел пусть и слегка беспорядочную, но спокойную и размеренную жизнь, что его вполне устраивало.

— Ты это всё прочитал в этой книге? — скептически спросил Штильхарт.