Пятая пробирка - Майкл Палмер

—Сорок пять секунд!

Голос раздался, казалось, совсем рядом, в нескольких футах. Отбрасывая в сторону ветки и хватаясь за стволы деревьев, Бен рванул вперед. Местность оказалась неров­ной, часто попадались большие камни, но было заметно, что это пологий склон холма, по нему Бен и двигался вниз. Если тут и имелась какая-нибудь дорога или тропа, которая хоть немного скрыла бы его следы, то Бен ее не видел. Миновав несколько крупных валунов, он заметил, что склон начал подниматься. «Надо идти в другую сто­рону», — подумал он. В его положении подъем мог сыг­рать с ним злую шутку. А вообще-то, черт возьми, какая разница? Ведь речь идет не о жизни или смерти, а только о смерти, точнее о том, когда она наступит. Заканчивают­ся последние секунды его земной жизни, жизни, которая когда-то была такой многообещающей, а заканчивалась так бессмысленно. Сознание вдруг пронзила неожиданная мысль о том, сколько он в этой жизни упустил, потерял и что вообще не успело произойти.

— Тридцать секунд! — на этот раз голос прозвучал уже немного дальше.

Склон, становившийся все круче, не стал бы серьезным препятствием, не находись Бен в таком ужасном состоя­нии. По мере подъема опять появилось головокружение, усилилась тошнота. Наверное, ему нужно было спрятать­ся, найти место с высокой густой растительностью, за­рыться в нее и ждать, пока не наступит темнота. Чепуха! Во-первых, он еще не так далеко ушел, во-вторых, ветки и трава ломались при каждом движении, а потом неожидан­но растительность вообще исчезла, и Бен оказался на от­крытой местности. Если остановиться здесь, Винсент смо­жет стрелять по нему, как в тире, с огромного расстояния.

Тут Бен оступился и упал, сильно ударившись головой о гранитный валун высотой не меньше десяти футов. Зем­ля вокруг монолита навела Бена на мысль, что можно по­пробовать залезть на вершину камня. Но что потом? Луч­шее, что можно было придумать, — это броситься сверху на своего преследователя и попытаться достать стрелу. Самый лучший выбор при отсутствии такового...

— Пять секунд!

Бен подумал, насколько далеко он смог уйти. Сто яр­дов? Скорее всего, значительно меньше.

Он пополз на четвереньках наверх вокруг валуна. Воз­духа не хватало, в голове звенело, но дюйм за дюймом он продвигался вперед.

— Все, придурок, — донесся до Каллахэна голос Вин­сента. — Пришло время умирать!

Бен распластался близ верхушки валуна. Снизу его вряд ли можно было заметить, но он все равно не чувствовал себя в безопасности. Затаив дыхание, беглец прислушался. Кроме гудения насекомых, ничего слышно не было. Бен огляделся. Невдалеке стояло несколько высоких деревьев. Густая тра­ва и кусты поднимались на шесть-семь футов от земли, но шанс убежать был упущен. Оставалось надеяться, что его не видно и Винсент пройдет прямо под его камнем или вообще направится в другую сторону. Каллахэн снова затаил дыха­ние. Теперь недалеко от себя с левой стороны он услышал хруст веток. Винсент был близко, очень близко. Бен повер­нул голову, не поднимая ее, а наоборот, прижавшись щекой к камню, и взглянул в ту сторону, откуда доносился шум. В траве в самом деле что-то двигалось, и это движение было направлено в его сторону. Если Винсент обогнет валун и пойдет вверх, охоту можно будет считать оконченной. «Все- таки, — подумал Бен, — надо было продолжать идти». Сей­час же он мог только ждать, рассчитывать на то, что убийца появится внизу, и готовиться к броску.

Звук ломающихся веток и шуршащих листьев прибли­жался. Слева. Прижимаясь к камню, Бен перенес свой вес так, чтобы было удобнее прыгать. Заметив движение над собой, Винсент поднимет лук, дабы произвести выстрел. Бену нужно лишь разминуться с наконечником стрелы, упасть на стрелка и быстро дотянуться до колчана.

Тихо... слушай... смотри... Не дыши... не дыши! Радуйся, Мария, благодатная, Господь с тобою... и... ДАВАЙ!

Бен поднялся на колени, готовый к прыжку, но Вин­сента под ним не было. Вместо него появилась облезлая рыжевато-коричневая бродячая собака с белыми лапами и длинной узкой мордой. Она что-то вынюхивала на сво­ем пути через заросли. У Каллахэна затеплилась надежда. Возможно, Винсент все-таки пошел другой дорогой? Мо­жет, еще есть время убежать? И в этот момент Бен почув­ствовал удар сзади и понял, что его подстрелили.

Каллахэн упал, задохнувшись от боли, и полетел вниз. Он приземлился на бок. Воздух будто вышибло из легких взрывом.

Дева Мария, Матерь Божия... Матерь Божия... молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей...

Но в эту минуту смерть еще не пришла, как не пришла и в следующую. Бен лежал без движения, за гранью боли ощущая лишь твердую землю. Потом сзади почувствова­лось какое-то движение, на самом краю видимого им про­странства.

— Это было за Цинциннати, — сказал Винсент. — А это — за всех хитроумных придурков, которые думают, что могут меня провести.

Вот и настал момент истины. Бен разглядел стоящего в пятнадцати ярдах и улыбающегося призрака. Призрак поднял лук. Но вдруг голова его дернулась назад, и он хлопнул себя по щеке, будто его укусил москит.

— Какого че?..

Это были последние слова Винсента.

Откуда-то из леса вылетело длинное тонкое лезвие, сверкнуло и прошло насквозь через его шею. Кровь из перебитой артерии ударила фонтаном, пока Винсент еще даже не начал падать. Вытаращенные глаза, сдав­ленный крик, неуклюжий пируэт — и светловолосый бегемот рухнул на землю, умерев еще во время паде­ния.

Бен, не в силах понять произошедшее, начал провали­ваться в темноту. В последний момент перед кромешной тьмой он ощутил легкое прикосновение к своему плечу и услышал мягкий, успокаивающий женский голос.

— Все будет хорошо!

Стражи у нас должны быть благочестивыми и божественными, насколько это под силу че­ловеку.

Платон, "Государство", кн. II

— Доктор Энсон, пожалуйста, поторопитесь! Ренни... По-моему он умирает. Он еще в сознании, но давление резко упало.

Энсон поспешил за молоденькой медсестрой в палату номер 10 — полуизолированную комнату в дальнем кон­це больницы. Ренни Оно, резчик по дереву, которому едва перевалило за сорок, умирал. Почти десять лет он боролся со СПИДом, но болезнь в итоге взяла верх. Ничего сде­лать было уж невозможно — по крайней мере, с точки зре­ния медицины.

Энсон пододвинул стул к кровати и сел, взяв исхудав­шую руку умирающего в свои ладони.

— Ренни, ты меня слышишь?

Оно чуть заметно кивнул, поскольку говорить уже не мог.

— Ренни, ты добрый и хороший человек. В твоей новой, другой, жизни все будет хорошо. Ты мужественно боролся со своей болезнью. На это не каждый способен. Тебе сей­час страшно?

Больной покачал головой.

— Хочешь, я почитаю тебе, Ренни?

Энсон раскрыл свой потертый блокнот, из которого торчали какие-то разрозненные листки. Там были рисун­ки, эссе, повседневные записи, стихи... Почти каждый день Энсон добавлял в блокнот что-то новое. То, что он соби­рался читать, не имело заглавия, только слова, аккуратно отпечатанные на машинке. Сам листок казался чуть белее остальных: