Планета Райад. Минута ненависти или 60 секунд счастья - Михаил Крикуненко

Все было хорошо, пока не наступил сезон дождей. Мы слышали о нем, но не представляли, что это такое. Когда круглые сутки на протяжении месяцев на тебя льет вода, становится невыносимо. Наши хижины не были рассчитаны на ливни, и пришлось их укреплять, но это все равно не спасало. Так уехали первые разочаровавшиеся. Остались наиболее стойкие — альтруисты, одержимые идеей построения идеального общества, готовые терпеть голод, нестерпимую жару, тропические ливни, болезни. Кстати, мы не были привиты, и незнакомые нам до той поры заболевания уносили жизни наших товарищей. Брюшной тиф, холера, тропическая малярия… Но трудности только закалили нас. Мы поняли, что на нашей Планете даже Рай нельзя построить, не понеся потерь. Мы искренне верили, что Санвилль станет точкой нового отсчета — островком вновь возникшей жизни, который будет разрастаться и в конце концов изменит агрессивный и безумный мир, запрограммированный на самоуничтожение. У нас сформировался костяк из числа первых поселенцев. Так как идея Санвилля была моей и я оказалась активнее других, меня назначили главой общины. Со временем я взяла индийское имя — Шанти. Оно означает мир, гармонию и как нельзя лучше подходит к нашим идеалам.

Постепенно к нам стали приезжать новички со всего мира. Поначалу мы были рады всем. Но потом поняли, что среди новичков много случайных людей, обыкновенных авантюристов, лодырей и неудачников. Тогда мы стали проводить жесткий отбор.

Постепенно мы научились выращивать продукты питания, обзавелись хозяйством. В этом нам неустанно помогали местные жители. Мы принципиально отказались от денег, видя в них одно из главных зол человечества. Вновь сформированное учение мы передавали новым жителям Санвилля. — Шанти встала с кресла, подошла к темному комоду из сандалового дерева, достала оттуда небольшой альбом.

— Вот такой я была тогда, — сказала она нам с Люком. С черно-белых фотографий задорно улыбалась симпатичная девушка. Почти все фотографии были сделаны во время каких-то работ, поэтому в руках у девушки чаще всего были кирки или лопаты.

— Сейчас я выгляжу совсем старухой, а ведь мне еще нет семидесяти, — сказала Шанти. Это удивило меня, на вид ей можно дать все девяносто. Странно, что в Санвилле никому не пришло в голову подсчитать возраст Шанти. Наверное, потому, что у богов нет возраста.

— Итак, мы создали город, который должен был стать интернациональным центром планеты, городом будущего, — продолжила Шанти слегка скрипучим голосом, иногда переходя на шепот. Видно, что говорить ей приходится редко и за долгие годы одиночества голосовые связки сели без тренировки. — Желающих жить в Санвилле становилось все больше. Постепенно, с согласия властей, нам позволяли занимать все новые территории. Я мечтала, что через сорок-пятьдесят лет в Санвилле будут жить десятки, сотни тысяч человек. Что он превратится в огромный город счастья! Но через какое-то время все пошло не так…

Хлоя приехала с последней волной хиппи, лет через десять после того, как в Санвилле была построена первая хижина из тростника. Это была милая девочка из Канады. Ей было двадцать с небольшим. В Монреале Хлоя работала продавцом в женском магазине. Но себе она не могла купить там даже самую дешевую блузку. Она сразу понравилась мне своим оптимизмом, неуемной энергией и какой-то хорошей настырностью. Казалось, Хлоя никогда не устает. Ее не пугали трудности. Было сразу понятно: эта девушка знает, чего хочет. Очень скоро она стала моей правой рукой…

К тому времени у нас организовалось что-то вроде совместных предприятий с местными жителями. Мы ловили рыбу, разводили птицу, выращивали овощи, фрукты. Постепенно поняли, что производим продуктов больше, чем нам требуется. Излишки начали менять на одежду и на продукты, которые не могли производить сами. Но все-таки у нас не получалось обходиться совсем без денег, как мы ни старались. Иногда нам требовались лекарства, строительные материалы и много такого, что невозможно выменять. Тогда нам пришлось заключать договоры с местными компаниями на частичную продажу излишков, произведенных в Санвилле. Нам пришлось открыть счет в банке. Это стало началом конца…

Деньгами распоряжался Совет общины. Поначалу было решено пустить деньги на обустройство Санвилля, а излишки распределить между старейшими горожанами, которые закладывали город. Многие к тому времени состарились, и, имея деньги, они могли построить себе новые, уютные дома, чтобы достойно доживать в них свой век. Вроде почетных пенсионеров. Но строить хорошие каменные дома среди тростниковых хижин мы посчитали неправильным, чтобы не вызывать зависть остальных. Так Санвилль был поделен на секторы, и мы допустили еще одну ошибку — появились привилегированные члены общества, а значит, социальное неравенство. Разделение людей в Эллипсе по кругам священного лотоса я уже не застала. Это изобретение Хлои. — Шанти горько усмехнулась, обнажив на удивление здоровые зубы. При этом ее бледное, изрезанное глубокими морщинами, лицо, исказила боль. — Мы повторяли ошибки Большого мира одну за другой. Настолько сильным было его влияние. Жадность, честолюбие, желание выделиться, урвать кусок побольше оказались сильнее нас. Мы привезли их с собой из Большого мира как вирусы, которые поначалу дремали, а потом стали пожирать общину изнутри.

Итак, у нас появилась возможность пользоваться комфортом, благами Большого мира, которые мы когда-то презирали и от которых бежали в дикий лес. Мы вдруг поняли, что, используя дешевый труд местного населения, открывая новые и новые предприятия, можно зарабатывать неплохие деньги. Мы убеждали себя в том, что деньги нужны на благо Санвилля. В принципе так оно и было, но постепенно мы стали тратить их на себя, не посвящая в наши дела рядовых членов общины. Этот дом я построила первой, — Шанти обвела комнату рукой. — Совет общины настоял, чтобы у меня, как руководителя, был хороший дом. Тогда он находился далеко за пределами Санвилля, и никто из простых членов общины не знал, чей он. Выходные я проводила в своем особняке, отдыхая в тихой роскоши.

«Так вот куда отправляются на выходные Хлоя с Дэниелом! — подумал я. — Конечно, у них имеются где-то неподалеку такие же дома!» — сердце возбужденно забилось. То, что мы с Люком узнали, — бомба! Достаточно одной статьи, репортажа или даже небольшого ролика в Интернете, чтобы Санвилль перестал существовать! Только бы нас никто не застал здесь! Сомневаюсь, что охранники выпустят из особняка таких свидетелей.

— С каждой новой волной в Санвилль попадало все больше случайных людей, — продолжила Шанти. — Наиболее предприимчивым удавалось найти общий язык с Советом общины. Некоторые сразу понимали, что Санвилль приносит деньги, и предлагали свои проекты. Таким разрешали открывать магазины в соседних деревнях, создавать фермы. Разумеется, большая часть прибыли уходила на счета общины. Постепенно банковские счета появились и у каждого из нас. На них начислялись так называемые бонусы. Говоря проще — мы делили прибыль. Из альтруистов мы превратились в богачей, которые ходят в Серебряный Эллипс как на работу, а по выходным купаются в роскоши в своих особняках за пределами города Солнца. Мы ведь даже не могли в полной мере насладиться своими деньгами. Мы стеснялись даже друг друга, наслаждаясь комфортом в одиночестве. Никто никого не приглашал в гости. Не исключаю, что многие покупали дорогую одежду и украшения и, попав в свои райские уголки, надевали все это лишь для себя, страдая, что никому нельзя похвастаться.