Психиатрия для самоваров и чайников - Максим Малявин

Описанное еще в античной медицине, данное заболевание появляется в трудах Эскироля[77] (1838) и Фальре[78] (1854), но как маниакально-депрессивный психоз формулируется в описании Э. Крепелин, в 6-м издании его учебника в 1899 году.

В классическом варианте, который, собственно, и послужил основой термина, заболевание протекает следующим образом: фаза депрессии — светлый промежуток (то есть ВООБЩЕ без каких-либо болезненных симптомов) — фаза мании. Или сначала мания, потом депрессия, это уж как получится. Длительность фазы может составлять недели и годы (до двух лет), а длительность интермиссии (то есть светлого промежутка) — от полного его отсутствия до семи лет. Есть мнение, что, чем больше возраст и чем больше было приступов, тем короче становятся светлые промежутки. Описанный вариант называют правильно-перемежающимся. Существуют также:

1) неправильно-перемежающийся (светлые промежутки есть, а фазы очередность не соблюдают и приходят как им вздумается);

2) двойная форма (одна фаза — другая фаза — светлый промежуток — все сначала);

3) циркулярный тип течения — светлых промежутков нет вовсе;

4) периодическая мания — депрессивные фазы отсутствуют;

5) периодическая депрессия — нет, соответственно, маниакальных фаз.

Маниакальная фаза

Характеризуется классической триадой симптомов: повышением настроения, ускорением темпа мышления и повышенной двигательной активностью. Ни один пациент в этой фазе, как правило, больным себя не признает. Как можно обзывать болезнью столь прекрасное состояние, что вы! Настроение лучше некуда, им можно поделиться с бригадой угрюмых слесарей, и просветлевшая лицами бригада двинет это дело отмечать. Это не просто весело, это так здорово, словно хорошенько вставило, причем за просто так, и даже если дома и на работе все плохо, то это такие пустяки! Мышление ускоряется, как болид на прямом участке. Принцип «больше газу — меньше кочек» срабатывает и здесь, поэтому на мелочи и углубленный анализ с вдумчивой оценкой происходящего пациент не разменивается — просто не успевает. Мысли и идеи скачут, как табун лошадей, напуганный сольным концертом Газманова. Среди идей нередко начинают проскакивать те, что норовят нахлобучить на чело венок лаврушки и срочно водрузить венценосную особу на какой-нибудь пьедестал. Критика к своим мыслям, действиям и себе любимому отсутствует либо настолько формальна, что никак не влияет на общую картину. Движения больного также становятся более быстрыми, их количество увеличивается — они будто бы помогают ему сжечь тот избыток энергии, которым осчастливила его маниакальная фаза. Внешне человек тоже меняется: прямая осанка, горящий взор, сон практически не нужен, сексуальность такая, что просто не человек, а оружие массового поражения. Если пациент не успеет встрять в какую-нибудь безнадежную финансовую авантюру либо не затеет крупномасштабный и особо затратный прожект, то можно сказать, что обошлось. Под действием лекарств или самостоятельно, но фаза исчерпывает себя, оставляя изнеможение, смутное чувство тревоги и несколько сброшенных килограммов веса. Особо громкие и эпатирующие поступки память, как правило, милосердно затушевывает.

Можно выделить особо несколько оттенков протекания маниакальной фазы помимо классической.

1. Веселая мания, или, как называл ее Леонгард, «чистая мания», когда преобладает эйфория, а прочие симптомы не столь заметны, при этом пациенты никому не мешают, ни во что разрушительное для себя и других не впутываются и слывут веселыми, обаятельными, приятными во всех отношениях людьми.

2. Мания со скачкой идей — здесь преобладают нарушения мышления, которое становится непоследовательным, поверхностным и сбивчивым; при этом настроение может слабо повышаться.

3. Раздражительная, гневливая мания — здесь имеют место идеи собственной особой значимости, величия, как правило не достигающие силы и глубины бредовых. Соответственно, на окружающих пациент покрикивает, как прораб на объекте с горящими сроками, и порой может применить стимулирующее рукоприкладство.

4. Экспансивная мания — помимо идей величия присутствует ускорение мышления, а также стремление проявить инициативу и развить бурную деятельность. Как правило, сопровождается искренним возмущением окружающих, которых от такого энтузиазма просто плющит, а также серьезными прорехами в бюджете, не рассчитанном на столь глобальные цели и задачи.

Велика вероятность, что и эндогенный депрессивный синдром немало читателей попытаются примерить и прочувствовать на себе. Понимаю тщетность усилий, но призываю хотя бы оценить благородство помыслов и говорю: не надо! Ибо настоящая эндогенная депрессия столь же похожа на те переживания и душевные терзания, которые читатель попытается себе представить, как кенгуру на тушканчика.

Итак, классическая депрессивная фаза — это:

1) пониженное настроение. Пониженное до состояния безрадостности, безысходности, беспросветности и бесперспективности. Причем пациент, как правило, не может сказать, что настроение снизилось из-за ссоры с женой по поводу приезда любимой тещи или из-за процедуры вдумчивой принудительной гидроколонотерапии, или, проще говоря, клизмы, по инициативе начальства, — внешних причин нет: просто оно было — и его уже нет, все куда-то делось. И не просто делось, а забилось, как краб, в невообразимую расщелину и неприлично машет клешней на все попытки дайверов его извлечь из глубины — мол, видали мы вас, водолазов мелкоплавающих! Отвлечь и развеселить не удастся. Тоска носит характер чего-то физически ощутимого, рвущего грудь изнутри невидимыми, но от этого не менее болезненными когтями;

2) замедленное мышление. Причем не только замедленное: пациенты отмечают, что думать, соображать, увязывать события и факты воедино стало ощутимо тяжелее. Это то, что касается формальной его стороны. Что же до содержания, то очень часто мысли крутятся вокруг одного и того же: «Это мне за то, что храмы я любил сильней, чем Бога…» Пациенты, не вполне отдавая себе отчет в том, что это болезнь, что это временный эпизод, утверждаются в идеях собственной непонятно откуда взявшейся вины перед окружающими, в том, что они неисправимо грешны, и их состояние — часть расплаты за эти грехи; материалисты пытаются просеять еще раз воспоминания в поисках совершенных ошибок — и, как правило, находят; возникают мысли, что жизнь не стоит и гроша, а со временем так и вовсе превратится в займ, который нечем будет отдавать. Идеи достигают силы и железобетонности бредовых, и пытаться пациента в них разубедить — задача не более простая, чем путем открытого диалога и добрых намерений убедить железобетонный блок покинуть местность своим ходом. Мысли постепенно все туже свиваются вокруг идеи смерти как единственно доступного избавления, пока не вызревает идея покинуть этот мир. Теперь внимание! Психотическая депрессия опасна именно риском суицида! Это достаточно веское основание, чтобы воспринимать всерьез высказанное намерение расстаться с жизнью. Лучше оказаться перестраховщиком и вызвать спецбригаду, чем потом всю жизнь себя винить за нерасторопность. Не бойтесь быть обманутыми — бойтесь быть нечуткими;