Йогиня. Моя жизнь в 23 позах йоги - Клер Дедерер

Я взглянула на нее. Я не готова была бросить расческу и поддаться ей, но в голове промелькнула мысль: почему бы и нет? Почему не позволить ей пойти в школу с растрепанными волосами? Какая к черту разница? Я тихонько забрала у нее щетку и бросила ее на диван.

Пора было бежать на остановку. Я надела пальто поверх пижамы. Выйдя на крыльцо, мы увидели солнце, выглядывающее из-за склона горы Грин-Маунтин. Я отстала на несколько шагов, глядя, как моя дочь шагает по дороге к школьному автобусу. Брюс и Уилли шли во главе процессии — очень высокий и очень маленький человечек, зрительное несоответствие. Моя дочь была высокой и шла прямо, уверенно встряхивая кудрявым спутанным хвостом. У моей дочери было всё то, чего никогда не было у меня в детстве: прямая осанка, красота, искренность. И все равно я пыталась сделать ее более совершенной, аккуратной, «приличной». Менее реальной и более правильной.

Но что, если применить идею о противовесе, подкинутую нам Сейдел, здесь и сейчас? Что, если не вести себя так, будто у меня есть цель, а взять и поступить иначе? Перестать заморачиваться, пытаясь всё сделать идеально. Поймав себя на этой мысли, я чуть не споткнулась.

На остановке я поцеловала детей, приобняв Люси особенно крепко. Позднее на той неделе я отправилась на занятие в йога-студию, куда ходила редко. Это был один из «йога-супермаркетов», сеть с филиалами в нескольких штатах. Это создавало странную динамику: занимаясь там, я действительно чувствовала себя винтиком в гигантском механизме йога-индустрии. Большие, вылизанные до блеска и безликие залы кишели студентками университета Колорадо, повсюду вам предлагали корпоративные товары и, что ужасно раздражало, полотенца за немаленькую арендную плату. В каком-то извращенном смысле студию можно было охарактеризовать одним словом: чистота. Если йога — выход за пределы своего «я», то это место действительно заставляло вас ощутить максимальную обезличенность. Только вот везде были зеркала. Они не давали забыть о том, кто вы все-таки такие.

Но увы, это было единственное занятие, куда я в тот день успела. На йога-фабрике проходили до двадцати классов в день. Йога-фабрика была «сникерсом» йогического мира: всегда под рукой, заменяет полноценный обед.

Названия классов были придуманы, чтобы избежать брендо-копирования, и порой это доходило до смешного. «Термо-йога» — название было выведено черно-белым шрифтом, который используют супермаркеты для продвижения продуктов собственного бренда — была не чем иным, как нелицензированными классами бикрам-йоги. В них также подтягивали колени и, задыхаясь как ошалевшие, делали скручивания с прямыми ногами. Было жарко. «Пауэр-йога» была на самом деле аштангой в весьма свободной интерпретации. Иногда учителями выступали люди, которых я встречала на уроках у Гения. Вот только они вынуждены были обучать последовательностям, принятым на йога-фабрике, им вряд ли разрешили бы ввернуть в объяснение сумасшедшие сравнения, которые любил использовать Гений. «Пусть ваши колени раздуются, как паруса на ветру» — здесь это звучало бы не к месту.

Я пришла на занятие пауэр-йогой, где, по сути, повторялась та же последовательность, которую я делала дома: несколько кругов сурья намаскар, простая связка из поз стоя, уткатасана со скручиваниями, растяжки сидя. Ближе к концу класса инструктор сказала:

— Давайте сегодня попробуем сделать стойку на руках. Найдите место у стены.

В принципе, перевернутые позы хорошо вписывались в подход, практикуемый на йога-фабрике, где ставку делали на молодых и физически выносливых. Но почему-то здесь их редко делали — наверное, слишком много было судебных исков.

Однако эта инструкторша, на вид пятнадцатилетняя супермодель, видимо, служебную записку не получила. Я вытаращилась на нее. Стоило ей произнести эту фразу — «стойка на руках», — как я с внезапным уколом вины осознала, что именно по этой причине вообще хожу на йога-фабрику. Я в глубине души, почти на бессознательном уровне, надеялась, что здесь нас не заставят делать стойку на руках. Это была единственная поза, которую я до сих пор не делала. Ненависть к чатуранге я давно преодолела и выполняла ее так хорошо, как только могла. Но стойка на руках… весь вес на ладонях… нет, это было слишком. Я себе не доверяла. Стойку на голове я освоила давным-давно, но упорно не понимала, что нужно сделать, чтобы достичь баланса, требуемого для адхо мукха врикшасаны.

Я подвинула коврик к стене и подумала, не сделать ли стойку на голове — эта поза для меня проблем не представляла. Я знала, что у меня сильные руки и плечи. Но вдруг решение пришло само собой: да пропади всё пропадом. Я теперь девушка из Боулдера! Умею ходить по горам и кататься на лыжах, между прочим! На высоте десять тысяч футов! Поэтому и стойка на руках мне по силам. Я «доверюсь своим костям», как учила нас Сейдел, и постараюсь не думать слишком много.

Итак, я установила ладони на небольшом расстоянии от стены. Растопырила пальцы. Вошла в собаку мордой вниз и прошагала ногами ближе к рукам. Моя пятая точка («гузка», как называла ее Люси) поднималась все выше и выше. Настал момент икс. Я оттолкнулась правой ногой, оттолкнулась как можно сильнее, втянув живот. И на секунду ноги взлетели в воздух. Я перевернулась. А потом рухнула на коврик, и этот плюх, казалось, был самым громким звуком, который способно издать человеческое тело.

Я села, лицо раскраснелось. Девочка, ведущая класс, тут же подлетела ко мне и проговорила:

— С вами всё в порядке?

Я сидела, потирая лоб, как актер немого кино, поскользнувшийся на банановой шкурке.

— Всё нормально, — ответила я.

— Уверены? — Кажется, она нервничала. Наверное, только что вспомнила, что вообще-то им не разрешают давать перевернутые позы, когда в классе присутствуют слегка полноватые женщины за сорок.

— Да, кажется, всё хорошо. — Я чуть-чуть подвигалась, чтобы доказать, что мои части тела по-прежнему работают как надо.

— В следующий раз задействуйте ваш центр. — Она похлопала себя по животу.

— Знаю, знаю, — закивала я. С языка чуть не слетело оправдание: мне два раза делали кесарево, отсюда и слабый «центр». Но факт оставался фактом: я упала.

Класс закончился, и я в смятении поспешила убраться оттуда. В суд я решила не подавать. По крайней мере, на этот раз.

Возвращаясь домой, в горы, я начала постепенно забывать о своем унижении и задумалась о перевернутых позах. Почему все так боятся их делать? Безусловно, сила важна, ведь наши руки не так сильны, как ноги, да и если бы было так, выглядели бы мы все довольно забавно. Но дело не только в этом. Перевернутые позы буквально переворачивают все с ног на голову. Вынуждают нас поменять привычную точку сборки. Мир становится совсем другим, когда оказываешься головой вниз. Эта смена перспективы для многих становится сложным моментом, даже невыносимым.

Я посмотрела значение слова «перевернутый» в нашем маленьком оксфордском словаре. Первоначальное его определение было простым: изменивший направление. Я прошлась по всему перечню значений: изменить прежний порядок. Хорошее описание того, что часто происходит в йоге. Противоположный. Интересное значение, если вспомнить, что я недавно открыла для себя, лежа в шавасане. Йога стала противовесом, который помог мне найти баланс между реальностью и стремлением всё делать правильно.