Чокнутый - Сергей Костин

Но дозорные не сильно обращали внимание на такие мелочи, как белое пятнышко среди веселого многоцветия джунглей. Бабочка, цветок, поганка на сгнившем дереве. Да мало ли белых пятен на страницах джунглей. Дозорные протопали мимо.

Мил чуть повернул морду и взглянул на орангутанга. Нос Альвареза был в мелких капельках пота. Может, волнуется. Может, переживает. Но никак не боится.

Основной отряд Проклятых двигался по джунглям, словно по центральной улице столицы Содружества. Не хватало разве что оркестра и ряженых. Шум, производимый ими, был слышен километров на пять вокруг. Горланили во все мутанье горло. С того места, где залегли Мил и Альвареза, было слышно, как переругиваются некоторые несознательные члены отряда, деля какого-то неосторожного жука. Оно, конечно, понятно, вещь вкусная, но зачем же так пренебрегать правилами передвижения по лесистой местности.

Мимо проходили Проклятые, отчаянно топая, разговаривая, ругаясь. И никто из них не удосужился хоть раз взглянуть в сторону широких лопухов, откуда за ними внимательно наблюдали две пары блестящих глаз. Непростительная беспечность. Ибо ничто не наказывается в джунглях так, как беспечность. Звезда, дающая планете тепло и свет, не терпит беспечности.

Но нет. Среди существ, двигавшихся по тропе, были глаза, которые внимательно оглядывали каждый подозрительный куст, каждое густое дерево. Потому что только владелец этих единственных глаз знал, что рано или поздно спокойствию отряда придет конец. Эти внимательные глаза принадлежали старой пантере по имени Ириза.

Бедная Шейла, которую вынужденный плен превратил в грязную, потрепанную и уставшую пантеру, плелась чуть впереди. Ее лапы то и дело спотыкались о несуществующие сучки и кочки. Молодая пантера устала. Иризе приходилось частенько подталкивать ее. Несильно, но требовательно. Иначе за нее это делали мутанты, плотным кольцом обступившие пленниц. А у них это получалось отнюдь не ласково.

Тяжело было на сердце старой пантеры. Перед отправлением ее и Шейлу довольно внушительно предупредили, что их жизнь не стоит и лапки болотной лягушки. Лучшее, что их ожидает, – быстрая смерть. И сейчас, когда Ириза заметила среди переплетающихся лиан и листвы горящие ненавистью глаза, на сердце у нее стало спокойно. Их не забыли. Их помнят. И постараются спасти. И теперь главное – не показывать радости.

Пантера заметила впереди крутой поворот, и ее чутье, ни разу не подведшее за долгие годы, подсказало – если и ждать чего-то, то именно здесь. Она продвинулась вплотную к Шейле, ненавязчиво оттесняя от ее бока увальня мутанта, поравнялась и чуть слышно, так, чтобы услышала только Шейла, сказала:

– Будь готова.

Шейла умница. Шейла молодец. Даже хвостом не дернула. Разве чуть сбавила шаг, за что мгновенно получила от мутанта.

Неожиданно колонна остановилась. Где-то в голове ее раздался поначалу неясный шум, скорее похожий на стычку не поладивших из-за самки самцов. Но когда вслед за этим скрипом донесся победный рев нападающих, перемешанный с призывным воем застигнутых врасплох мутантов, Ириза поняла: скоро все решится. Стоявшие рядом Проклятые дернулись было в сторону шума, но один из них издал короткий крик-команду, и обступившие пантер мутанты замерли, растерянно вертя мордами по сторонам.

Такого момента растерянности и непонимания момента Мил пропустить не мог. Пока основные силы Проклятых разбираются с непонятным шумом в начале колонны, а оставшиеся не знают, на какую лапу ступить, следует действовать.

Мил прыгнул с места, не готовясь. И это была его первая ошибка. Неподготовленный прыжок всегда обречен на неудачу. Говоря человеческим языком. Мил не произвел предварительных расчетов. Его тело, неподготовленное, взвинченное в неподходящий момент, задело за толстую лиану, скрытую до того листьями, сбилось с траектории и рухнуло прямо к ногам ошарашенных мутантов.

Милу повезло. Вернее, ему повезло даже два раза. Мутанты растерялись от неожиданности. А когда поняли, что нападающий один и его легко завалить, тем более он и так валялся на земле с задранными к небу лапами, подоспела помощь.

Альвареза задержался. Он ждал от Мила сигнала. И когда тот, сломя хвост, ломанулся вперед, нарушая все законы засады, орангутанг запаниковал. Впрочем, это длилось недолго. Альвареза, видя, в какое неприглядное положение попал Чокнутый, решил действовать внаглую. Он дико заорал и, ломая ветки, вывалился на тропу. Единственное, что его отличало от Чокнутого, – то, что обезьяна стояла на лапах и могла свободно общаться с мутантами. Но единственное, что он успел, так это выругаться, когда на него и Мила навалилась куча мутантов. Уже задыхаясь под грудой тел, чувствуя цепляющиеся за шкуру чужие руки, Альвареза подумал о том, что, наверное, он был плохим другом Чокнутому, раз не смог уберечь его от смерти.

Старые жители, не понаслышке знающие все мудрости джунглей, говорят: «Важно не то, как ты ловок и силен. Важно, как часто тебе везет на охоте». Судя по всему, Чокнутому и на этот раз повезло по принципу «на новенького». На какое-то время внимание мутантов отвлек вопящий Альвареза, который, применяя все известные ему запрещенные приемы, буквально изводил Проклятых. Если бы кто сумел произвести краткий обзор нанесенных им увечий, то, без сомнения, удивился бы. Кроме стандартных укусов, царапин и небольших увечий, Альвареза умудрился откусить чье-то ухо, выдавить пару глаз. Ко всему следует прибавить незаживающие моральные раны от устных оскорблений, на которые данный представитель великих джунглей был особый мастер.

Так что в тот момент, когда Проклятые вполне осознали серьезность намерений Мила и орангутанга, сам Мил пришел в себя и теперь находился в более приемлемом положении, нежели на спине, с задранными лапами и подставленным для всеобщего обозрения белым пузом. Мила даже не смущало то обстоятельство, что на нем, как на последней грузовой кляче, восседало не менее четырех мутантов, которые старательно его покусывали, пощипывали и вообще, стыдно сказать, щекотали.

Мил, придя в себя, занялся делом, которое любил однозначно.

Драка. Что может быть прекраснее этого животного проявления чувств. Когда ощущаешь, как дрожит все внутри, как гулко дергается сердце, норовя выскочить из положенного ему природой места. Проносящиеся мимо, и не всегда мимо лапы с распущенными веером когтями. Оскаленные морды, которые так и норовят приблизиться поближе и сделать что-нибудь неприятное. А когда удается нанести точный удар, как ликует душа. Как поет она! Листья перемешиваются с комьями земли. А земля перемешивается с кровью и выдранными клоками шерсти. И листья, и кровь становятся пурпурными от этой крови. Славьтесь джунгли! Для вас льется кровь.

Альвареза просунул морду сквозь навалившихся на него мутантов и, хрипя, крикнул:

– Сваливаем!

Собственно, Мил и не был против. Любая задержка на тропе грозила неминуемой гибелью. Вокруг слишком много мутантов, которые быстро сообразят, что та группа, которая, вопя что есть мочи, разбегается по джунглям, всего лишь приманка. Сообразят и направят свои колченогие лапы к жителям. А это неприятно.