Прыжок ласки - Джеймс Паттерсон

– Ну, посмотрим, надолго ли их хватит, – парировала Бабуля.

– Если тебе действительно требуется посудомоечная машина, то можно ее купить. Или же ты просто разминаешься перед тем, как поведать мне что-то более важное? Как мне помнится, ты многое почерпнула у Демосфена и Цицерона.

Она легонько толкнула меня локтем.

– А ты догадливый. Просто умница.

Я покачал головой.

– Насчет ума у меня никогда не было проблем.

– Это верно. Что касается тебя самого, то ты редко задумывался о себе, – она внимательно посмотрела мне в глаза, и я почти почувствовал, что ее взгляд пронизывает мою душу.

У Бабули имеется способность проникать в самую суть дела.

– Может быть, ты наконец прекратишь винить себя? Ты выглядишь ужасно.

– Благодарю за комплимент. А ты когда-нибудь перестанешь пилить меня? – улыбнулся я. У Наны есть миллион способов вывести меня из состояния депрессии.

Она послушно кивнула.

– Конечно. Когда-нибудь перестану. Никто ведь не живет вечно, внучек.

Я рассмеялся.

– Ты будешь исключением и переживешь меня и детей.

Нана засмеялась вслед за мной, обнажив великолепные зубы. Разумеется, свои собственные.

– Я чувствую себя великолепно, особенно если учесть все обстоятельства. Как я понимаю, ты все еще гоняешся за ним? Ведь именно этим ты занимаешься по ночам. И не только ты, а еще и Джон Сэмпсон и тот англичанин – Эндрю Джонс.

Я вздохнул:

– Да. И мы рано или поздно все равно поймаем его. Скорее всего, он не один. Их четверо. Здесь, в Азии, на Ямайке и в Лондоне.

Она поманила меня к себе скрюченным пальцем:

– Подойди ко мне поближе.

Я усмехнулся. Моей Бабуле удается одновременно представиться такой милой старушкой и такой занудливой!

– Ты хочешь, чтобы я присел к тебе на колени? Ты уверена в этом?

– Господи, нет! Как тебе могло прийти такое в голову, Алекс? Просто нагнись ко мне и прояви хоть долю уважения к моему возрасту и мудрости. Обними меня покрепче.

Я так и поступил, обращая внимание на то, что в кухне вдруг наступила тишина.

Я повернулся и увидел, что мои хлопотуны прильнули к стеклянной двери и внимательно смотрят на нас. Я махнул рукой в их сторону, и лица исчезли.

– Я прошу тебя быть очень, очень осторожным, – тихо прошептала Нана. – Но только поймай его, обязательно поймай. Этот человек очень плохой, Алекс. Джеффри Шефер – настоящее олицетворение зла.

На самом деле игра, конечно же, не закончилась. Просто после суда в Вашингтоне она существенно изменилась.

Вечером, в половине шестого, в Лондоне Завоеватель замер в ожидании у компьютера. Оливер был взволнован и возбужден: игра «Четыре Всадника» получила продолжение.

В Маниле, на Филиппинах, в половине первого ночи к своему монитору прильнул Голод, ожидая послания, которое должно было ознаменовать новое начало полюбившейся ему игры.

Война же ожидал новостей в своем огромном особняке на Ямайке. Будучи одержим мыслями о том, как же закончится игра, он прикидывал свои шансы на победу.

После полудня Шефер вышел из посольства и отправился в торговый центр «Уайт-Флинт». Ему предстояло важное дело. Он чувствовал себя взвинченным, как никогда.

Он быстро проехал по Массачусетс-авеню мимо Британского посольства и резиденции вице-президента, размышляя, находится ли он под наблюдением в данный момент. Да, вероятность этого не исключалась. Алекс Кросс и другие полицейские устроили на него настоящую охоту и ждали только удобного случая. Поначалу Шефер не заметил слежки, но это говорило о том, что преследователи стали намного искуснее.

Быстро свернув направо, «ягуар» выбрался на Небраска-авеню и покатил к Американскому университету. Прокатившись несколько раз по запутанным проездам вокруг здания, Шефер выехал на Висконсин-авеню и только после этого рванул к торговому центру.

Найдя в «Блумингдейле» нужный отдел, где посетителей было немного, Джеффри вновь почувствовал приступ депрессии. Он терпеть не мог посещать американские магазины, так как ему сразу же вспоминалась Люси и их выводок детей. Шефер неспеша прошелся по рядам с мужской одеждой, где выбрал несколько очень дорогих рубашек и пару темных брюк.

Под конец он захватил костюм от «Армани» и, перекинув его через руку, направился в примерочную. На полпути он подошел к столу «секьюрити» и, заявив: «Я передумал», оставил одежду охраннику. – Ничего страшного, сэр.

Затем узким коридором он проследовал в дальнюю часть магазина, миновал стеклянные двери и оказался на парковочной площадке. Заметив впереди вывески «Бруно Киприани» и «Лорд и Тэйлор», Шефер понял, что не ошибся.

Заметив на стоянке открытый «форд-таурус», он забрался внутрь, завел машину и поехал по Роквилл-Пайк к Монроуз-Кроссинг, до которого оставалось не более мили.

Теперь он наверняка отделался от слежки. Шефер вновь покатил по Монроуз, к другому торговому центру – «Федерал Плаза». Там он сразу же отыскал отдел, торгующий новыми и подержанными компьютерами.

Взгляд его метался по сторонам, пока он не нашел того, что искал.

– Мне нужен новый «мак», – объявил он подошедшему продавцу.

– Пожалуйста. Если понадобится помощь, обращайтесь ко мне.

– Думаю, что справлюсь сам. Если же возникнет необходимость, я воспользуюсь вашим предложением. Хотя, скорее всего, вот этот меня устроит.

– Отличный выбор, сэр.

– Да-да, отличный.

Ленивый продавец оставил Джеффри одного, и тот тут же включил компьютер. Выбранная модель была подключена к Интернету, и Шефер почувствовал прилив возбуждения и грусти, когда принялся печатать свое послание. Он заранее продумал текст, поэтому работал быстро.

Привет всем. Славное семилетнее беспрецедентное приключение «Четыре Всадника» подходит к концу. Вы объяснили вашу позицию вполне логично, и я с сожалением вынужден согласиться с заключением, к которому вы пришли. Игра стала слишком опасной. Предлагаю поработать над созданием незабываемого финала. Считаю, что это должна быть встреча всех участников лицом к лицу. Другой концовки я не приемлю.

Это было неизбежно. Мы много раз обсуждали такой вариант. Вы знаете, где должна закончиться игра. Предлагаю начать в четверг. Поверьте мне, я приеду. Если будет необходимо, то я начну игру без вас, но не заставляйте меня поступать подобным образом…

Смерть

В понедельник, в девять часов утра, по дороге к посольству Шефер застрял в потоке машин, везших на работу унылых до тошноты служащих всех мастей. Одна и та же мысль вертелась у него в голове: он знал, что после сегодняшнего дня в его жизни произойдут резкие изменения. Больше ему никогда не придется вот так тащиться на службу.