Прыжок ласки - Джеймс Паттерсон

– Ваши права и регистрационное свидетельство, сэр, – с самодовольной ухмылкой произнес коп. Какой-то искаженный голос заверещал внутри головы Шефера: «Пристрели его. Вот суматоха поднимется, если ты замочишь еще одного легавого!»

Вместо этого Шефер протянул требуемые документы, и ему даже удалось изобразить подобие улыбки.

– У нас в доме закончились памперсы, и мне срочно понадобилось съездить в ночной магазин. Простите, офицер, я понимаю, что несколько превысил скорость. Но разве детишки виноваты? А у вас есть дети?

Патрульный хранил молчание. Видимо, от этого ублюдка вежливости не дождешься. Полицейский нарочито медленно, словно издеваясь, заполнял квитанцию на штраф.

– А это вам, мистер Шефер, – передал он Джеффри готовый бланк. – Кстати, чтобы ты знал – мы присматриваем за тобой, дерьмо собачье. Мы все равно тебя достанем. Не думай, что тебе сойдет с рук убийство Пэтси Хэмптон.

На той стороне, где стоял патрульный автомобиль, несколько раз мигнули фары. Шефер присмотрелся и различил черный «порше». Алекс Кросс тоже следил за ним. Этот так просто не отвяжется.

Рядом со мной в «порше» расположился в полутьме Эндрю Джонс. Вот уже две недели, как мы с ним тесно сотрудничали. Джонс и его агенты из Секретной Службы были заинтересованы в том, чтобы остановить Шефера прежде, чем он совершит новое убийство. Кроме того, велась слежка за Войной, Голодом и Завоевателем.

Мы молча наблюдали, как Джеффри развернул свой «ягуар» и поехал по направлению к дому.

– Он видел нас. Он узнал мою машину, – заметил я. – Это хорошо.

Я не мог заметить выражения лица Джеффри, но чувствовал, как от его головы волнами исходит жар. Видимо, Шефер потихоньку сходил с ума. В мозгу у меня вертелось определение «маньяк-убийца». Сейчас мы с Джонсом имели возможность наблюдать именно эту разновидность преступника. И он оставался на свободе. Мало того, после нескольких совершенных убийств он вышел сухим из воды.

– Алекс, а вы не задумывались над тем, как бы ввести его в состояние ярости? – поинтересовался Джонс, когда «ягуар» Шефера притормозил возле его дома. Свет перед подъездом не горел, поэтому Джеффри на несколько секунд исчез из поля нашего зрения. Трудно было сказать, вошел он внутрь или нет.

– Да он уже в ярости. Мало того, что он потерял работу и семью, так еще и распрощался с любимой игрой, которая стала его второй жизнью. И хуже всего то, что свобода его перемещений ограничена. Он не признает никаких рамок и не может долго оставаться затворником.

– Вы полагаете, что он готов совершить что-то опрометчивое?

– Нет, для этого он слишком умен. Но какой-то шаг он, безусловно, предпримет. Таковы правила его игры.

– Тогда нам снова придется окунуться в устроенный им водоворот событий?

– Несомненно.

Поздно вечером, возвращаясь домой, я решил остановиться у церкви святого Антония. Она несколько необычна и открыта круглые сутки. Монсеньор Джон Келлихер считает, что это в порядке вещей, он даже готов смириться и с вандализмом, и с мелкими кражами, происходящими здесь. Правда, часто в церкви дежурят добровольцы, следящие за порядком.

Когда я подъехал, внутри освещенной свечами церкви находилась пара молящихся людей. Как правило, верующие приходят сюда и ночью. Правда, бездомным запрещено спать здесь, но они входят в церковь и не выходят из нее до самого утра.

Я сел на скамью и смотрел на знакомые, мерцающие теплыми огнями красно-золотые лампы, изготовленные по обету верующими, и вдыхал тягучий аромат курящихся благовоний. Я смотрел вверх на огромное золоченое распятие и разноцветные картины витражей, которые полюбил еще будучи совсем ребенком.

Я поставил свечу за здравие Кристины, искренне надеясь, что она еще жива, хотя меня и одолевали сомнения. Мои воспоминания о ней постепенно начинали размываться, и мне это очень не нравилось. Волна боли прошла через грудь и живот, да так, что мне стало трудно дышать. Так происходило с тех пор, как Кристина исчезла. Вот уже почти год назад.

И тут я впервые признался себе, что ее больше нет. Я никогда не увижу ее снова. Эта мысль застревала в горле, как осколок стекла. Мои глаза наполнились слезами.

– Я люблю тебя, – прошептал я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Я очень люблю тебя и скучаю.

Помолившись, я поднялся со скамьи и направился к выходу. Я не обратил внимания на женщину в соседнем ряду, как вдруг она напугала меня неожиданным движением.

Я узнал ее: женщина посещала нашу благотворительную столовую, и звали ее Магнолией. Вот и все, что я знал о ней, а странное имя вполне могло быть просто прозвищем. Громким голосом она обратилась ко мне.

– Эй, мистер Арахисовое Масло, теперь ты знаешь, какова бывает жизнь?

Джонс и Сэнди Гринберг, представляющая Интерпол, помогали друг другу в наблюдении за остальными тремя Всадниками. Раскинутая ими сеть оказалась довольно внушительной, как, кстати, и улов, ожидающий их в случае успеха.

Секретная Служба контролировала развитие потенциального скандала, готовящегося разразиться в Англии. Если четверо агентов британской спецслужбы окажутся убийцами, замешанными в безумной игре, то разведку этой страны по всему миру ожидал потрясающий разгром.

В соответствии со служебными обязанностями, Шефер среду и четверг провел на работе. Он приезжал строго к девяти и покидал рабочее место ровно в пять. Попав в здание посольства, он не покидал своего кабинета даже в обеденный перерыв. Большую часть времени он проводил в сети «Америка онлайн», которую мы отслеживали.

Вот уже два дня подряд он был одет в одни и те же серые брюки и синий двубортный пиджак. Одежда выглядела несвежей и мятой, что ранее было для Шефера совсем нехарактерно. Светлые волосы, зачесанные назад, испачкались и засалились настолько, что даже не развевались на ветру. Джеффри осунулся, побледнел, и было видно, что он здорово нервничает.

Возможно, Шефер находился на грани срыва.

В пятницу вечером мы с Наной сидели на заднем дворике. За последние дни мы провели в беседах больше времени, чем за многие годы. Я понимал, что она переживает за меня, и не мешал ей помогать себе, хотя бы ради нас обоих.

На кухне Дженни и Дэмон мыли посуду и даже ухитрялись не пререкаться по пустякам. Обязанности распределились так: Дэмон плескался в раковине, а Дженни вытирала тарелки. Из маленького магнитофона неслись нежные звуки песни к фильму «Возлюбленные».

– Большинство семей, – объявила Нана, прихлебывая чай, – давно уже обзавелись посудомоечными машинами и сушилками. Рабство в Америке, Алекс, давно отменили. Ты, случайно, не слышал об этом?

– Так у нас же есть и то, и другое, причем в отличном рабочем состоянии. Не требуют ремонта и практически бесплатные. Надеюсь, теперь ты возражать не будешь?