Русский экзорцист - Андрей Николаев

Он опять оглянулся назад. Волохов скосил на него глаза.

– Вот что я хочу вам сказать, Павел. Похоже, вашу знакомую преднамеренно сводили с ума болевым шоком и наркотиками. Есть такие методики. Не судите ее строго. Я уверен, что скаринг и брэйдинг ей делали без анестезии, одновременно приучая к тяжелым наркотикам, – Брусницкий помолчал. – Не отчаивайтесь, я полагаю, ей можно будет помочь. У меня найдутся нужные знакомства.

– Если бы все было так просто, – вздохнул Волохов.

– Так он что, режет народ ради кайфа? – вмешался Гусь.

– Видимо, да, – ответил Брусницкий.

Гусь высунул в окно голову и пустил длинный плевок.

– Да я ему, пидарасу, сначала яйца за Толяна оторву, а потом…

Волохов хмыкнул. Брусницкий заржал во все горло.

– Чего, – обиделся Гусь, – вот достанем его, вы мне только на десять минут…

– Ладно, договорились, – Брусницкий похлопал его по колену, – заводи, вон ребята едут.

Сзади подкатил синий «Лэндровер». Брусницкий высунул из машины руку и помахал, призывая следовать за ними.

Не доезжая захиревшего Минаевского рынка, свернули в арку между четырехэтажными домами старой постройки. Видно было, что дома капитально отремонтировали, заменив все, кроме толстых стен.

Во дворе на газоне, разделенном дорожками, стоял чей-то бюст.

– Голова, – прокомментировал Гусь.

– Безвинно убиенного, а потому почти канонизированного С.М. Кирова, – добавил Брусницкий, – я здесь жил рядом, – пояснил он свое знание предмета.

Джип медленно катил вдоль подъездов. Брусницкий, читавший таблички, хлопнул водителя по плечу.

– Здесь. Гусь, ты ждешь в машине, следишь за подъездом и окнами.

Они с Волоховым вышли, и он махнул рукой, подзывая вторую машину. Из нее вышли Иван и два его новых друга. Волохов отозвал мальчишку в сторону.

– Ну, что, заложил напарника начальству?

Иван обиженно поджал губы.

– Я не смог прочитать руны, пришлось попросить совета, а он…

– Ладно. Сейчас войдем в подъезд. Ты стоишь на первом этаже и ждешь моего сигнала.

– Хорошо. Только у меня не все готово.

– Прорвемся.

Они подошли к подъезду. Один из бритых парней протянул Волохову руку.

– Саша.

– Миша, – пробасил второй.

– А я Паша, – буркнул Волохов, пожимая руки.

– Годится, – заулыбались парни.

Кодовый замок на двери не представлял сложности. Близнецы, придерживая под легкими плащами оружие, скользнули в подъезд, поднялись на первый пролет лестницы и замерли, настороженно поводя стволами укороченных «Калашниковых». Брусницкий с «Макаровым» в руке и Волохов, поглядывая на площадку второго этажа, поднялись еще на один пролет. Так, прикрывая друг друга, добрались до квартиры Ольги Покровской. Брусницкий молча показал квартиру и встал сбоку двери. Волохов шагнул вперед.

– Куда, – зашипел Брусницкий, – назад!

Дверь была приоткрыта. От толчка она распахнулась настежь. Волохов осторожно прошел по коридору. Близнецы, заглянув на кухню, встали перед закрытой дверью с матовым стеклом. Волохов, стоя сбоку, нажал ручку и толкнул дверь.

– Здесь никого, – сказал Миша, а может Саша, опуская автомат.

Мастерская, где работала и жила Ольга Покровская, была пуста.

Ночью Волохов просыпался, не зажигая света, выходил на кухню и закрывал за собой дверь. Иван ждал его возвращения в темноте лежа на матрасе. Волохов пил водку, бормотал что-то, потом добирался до дивана, падал на него не раздеваясь и забывался тяжелым сном. Так было и в эту ночь. Опасаясь, что Волохов упадет и что-нибудь себе сломает, Иван спал вполглаза, просыпаясь каждый раз, когда Волохов начинал ворочаться. Задремал Иван только под утро. Звонок в дверь прервал его короткие бессвязные сны. Он вскинулся на матрасе, суматошно набросил на плечи рубашку, надел брюки и побежал открывать. В дверь уже стучали кулаками.

Спросонок он даже забыл посмотреть в глазок. Александр Ярославович шагнул через порог и прошел в комнату.

– Белый день на дворе. Долго спите, господа, – недовольно сказал он. – Здравствуй, Иван.

– Доброе утро, то есть добрый день.

Невыспавшегося Ивана немного знобило, он уселся на матрас и завернулся в одеяло. Александр Ярославович понюхал пропахший перегаром воздух, посмотрел на спящего Волохова и брезгливо скривился. Он поманил Ивана на кухню и, указав на стул, прикрыл дверь.

– Давно он в таком состоянии? – спросил он.

– Пятый день. После того, как в квартире этой художницы никого не застали, – Иван опустил глаза, – со мной он почти не разговаривает. В первый день плакал. Пил и плакал.

– Так. Ест что-нибудь?

Иван отвел глаза.

– Ну, чего молчишь?

– Ест он. Сырое мясо он ест, а глаз у него желтый становится, как янтарь на солнце.

– Угу…, ладно. Что-нибудь интересное в квартире нашли?

– Довольно необычные картины. Мне показалось, что женщина пишет их без души. Если не с отвращением, то с безразличием, это точно.

– Я не о том, – нетерпеливо сказал Александр Ярославович.

– А-а… Ну, там была женская одежда. Юбка и блузка со следами крови. Павел сказал, что это его знакомой, по имени Светлана. Возле дивана стояла капельница. Почти пустая. Сергей Владимирович увидел на столике ампулы и сказал, что у девушки была сильная интоксикация и капельницу ставили ей, чтобы не умерла. В квартире ничего не искали, но одежда валялась на полу, будто кто-то быстро собирался уезжать. Вот наверно и все.

– И куда же они могли уехать?

– Я не знаю, – развел руками Иван.

– Это я не тебе, – Александр Ярославович оглядел кухню, приподнял крышку кастрюли, стоящей на подоконнике, и, принюхавшись, сморщился. – Что за мерзость?

– Это я сделал отвар. Он настаивался три дня, теперь готов. Вернее, не отвар, а антидот Антидот(герч) – противоядие, противотрава…

Александр Ярославович посмотрел на мальчишку и тяжело вздохнул.

– Значит, мы опять потеряли его, – констатировал он.

– Сергей Владимирович…

– Это кто, бандит, что ли?

– Напрасно вы так. Он очень вежливый и приятный человек. Он оставил в квартире двух молодых людей, которые меня охраняли. Михаила и Александра. Они будут всех спрашивать, кто туда придет. Они очень симпатичные и…

– Тебя послушать, у вас просто армия спасения собралась. А главный спаситель вон лежит, – Александр Ярославович кивнул в сторону комнаты, где на диване храпел Волохов.