Джек Ричер, или 61 час - Ли Чайлд

— Элис? — спросил Ричер.

— Да, это я. А кто вы?

— Я с Ким Петерсон, вашей соседкой. Она нуждается в немедленной помощи. Сегодня вечером был убит ее муж.

Некоторое время Элис молчала, а когда заговорила, Ричер не услышал ее слов. Все перекрыл пронзительный громкий звук. Он доносился снаружи. Звук поднимался и опускался. Завывал и стонал, кричал и шептал, катился по замерзшим полям, как чудовищная волна, ударял в стены домов и стучал в окна.

Тюремная сирена.

Было без пяти час ночи.

Осталось три часа.

В сознании Ричера возникла безумная диаграмма, стремительно раздвигающаяся в четырех измерениях пространства и времени: полицейские по всему городу, мчащиеся случайным образом на север, юг, восток и запад, устремившиеся по приказу Холланда к участку. Все они услышали сирену, все одновременно изменили направление движения. Семеро полицейских, охранявших Джанет Солтер, унеслись в ночь, присоединившись к общему переполоху, и теперь едут к тюрьме, оставив свою подопечную в одиночестве. Одинокую и уязвимую Джанет Солтер — стрелок может предпринять последнюю попытку покончить с ней и сбежать, спасая собственную жизнь, или попытаться вновь слиться с остальными.

«Я знаю, что мне делать», — сказала Джанет Солтер.

Ричер повесил трубку и повернулся к Ким.

— Мне нужно уйти, — тихо сказал он. — Элис скоро будет здесь.

Он распахнул входную дверь и остановился. Сирена продолжала оглушительно выть. Ричер стоял перед расчищенной дорожкой. Пятьдесят футов до развилки и еще пятьдесят до дороги, потом миля до города и миля до дома Джанет Солтер.

Он был пешком.

Он остался без машины.

Ричер захлопнул за собой дверь и поспешил к сараю. Старый «Форд» — пикап с широким ковшом для расчистки снега все еще стоял там.

Но ключа в зажигании не было.

Ричер поспешно вернулся к дому и постучал в дверь. Долгое, долгое ожидание. Он снова постучал. Наконец Ким Петерсон снова открыла дверь. Шок закончился. Начался кошмар. Ее глаза смотрели в пустоту, тело сотрясалось от рыданий.

— Прошу меня простить, — сказал Ричер. — Но мне необходим ключ от пикапа.

Она не ответила.

— Ким, мне он, правда, необходим.

— Он на кольце с другими ключами в кармане у Эндрю.

— А у вас есть запасной?

— Не думаю.

— Вы уверены?

— Это очень старый грузовик.

— Но всегда есть запасной ключ.

— Кажется, мы его потеряли.

Ким Петерсон отвела взгляд, повернулась и побрела обратно по коридору, споткнулась, и ей пришлось опереться на стену. Ричер захлопнул дверь, прислонился к стене и стал ждать появления Элис, соседки Ким. Пространства в пригородах Южной Дакоты были большими и открытыми. Дома располагались на солидном расстоянии друг от друга. Он не сомневался, что Элис приедет на машине, и тогда он попросит ее взаймы.

Он ждал.

Сирена продолжала завывать.

Элис пришла пешком.

Он увидел ее в сотне ярдов, озаренную лунным светом, — высокая женщина спешила на помощь к Ким, скользя на обледеневших дорожках. Волосы выбились из-под вязаной шапочки. Она перешла дорогу, с тревогой поглядывая на дом Петерсонов, стараясь при помощи рук сохранять равновесие. Ричер двинулся ей навстречу и встретил в конце подъездной дорожки.

— У вас есть машина? — сразу спросил он.

— Я не смогла ее завести, — ответила она.

Ричер посмотрел налево в сторону ведущей в город дороги. Элис бросила взгляд в сторону дома.

— Как Ким? — спросила она.

— Плохо, — ответил Ричер.

— Что случилось?

— В Эндрю стреляли. Он убит. Все произошло на пустой парковке.

— Это ужасно.

— Вам нужно идти к ней. Предстоит долгая ночь.

— Не только ночь.

— Вы готовы ей помочь?

— У меня нет выбора.

— Позвоните ее отцу. Она сказала, что он иногда приезжает к ним в гости.

— Я позвоню.

— Удачи.

Она поспешила к дому по подъездной дорожке.

Ричер свернул налево и зашагал по улице.

«Я знаю, что делать», — сказала Джанет Солтер.

Через минуту Ричер находился в ста ярдах от перекрестка с главной двухполосной дорогой, ведущей с востока на запад. Справа располагался центр города. Слева — пустоши. Он хотел, чтобы где-то неподалеку жил полицейский. Максимум в десяти минутах ходьбы. Полицейский, которому он мог бы верить. Не Каплер, Лоуэлл или Монтгомери. Он хотел кого-то из большинства. Он хотел, чтобы это был человек, который пришел с дежурства и лег спать, а сейчас проснулся, оделся и выскочил на холод, сел в машину и поехал на запад.

Он хотел остановить такого парня и потребовать, чтобы тот его подвез.

Ричер получил часть того, что хотел.

Когда ему оставалось семьдесят ярдов до перекрестка, он увидел приближающийся с востока свет фар. Пульсирующие красные и синие полосы, примерно на расстоянии в милю — автомобиль быстро ехал в его сторону. Казалось, к Ричеру направляется расцвеченный акр снега, словно над землей скользит НЛО. Огромный яркий танцующий круг горизонтального света. Ричер поспешил, чтобы его встретить. Его ноги скользили по льду и смерзшемуся снегу, руки вращались, точно ветряная мельница. Лицо у него уже замерзло, и возникло ощущение, что его сначала избили бейсбольной битой, а потом им занялся дантист, который не пожалел анестезирующих средств. Патрульная машина ехала со скоростью не менее шестидесяти миль в час, и это с цепями на задних колесах и зимней резине. Ричер перемещался со скоростью три мили в час, его ноги двигались медленно и неуверенно. Он скользил, словно бежал на месте. До угла все еще оставалось пятьдесят ярдов.

Он понял, что не успеет.

Но ему это не потребуется.

Полицейский его заметил.

Машина снизила скорость, свернула на улицу Петерсона и покатила в его сторону. Яркие фары, вспышка синего, красного и белого ослепляли. Ричер остановился, понадежнее поставил ноги, поднял руки и замахал. Каждой рукой он описывал большие полукруги.

Полицейская машина притормозила.

В последнюю минуту он отступил в сторону, и машина остановилась рядом. Стекло со стороны водителя опустилось. За рулем сидела женщина. У нее было бледное опухшее после сна лицо и растрепанные волосы. Глаза покраснели от слез. Ричер видел ее в первый раз.

— Я должен добраться до дома Джанет Солтер, — сказал он.

Он говорил невнятно. У него онемели губы. Верхняя часть лица превратилась в кусок льда. Нижняя была ничуть не лучше. Он едва мог шевелить челюстью.