Игрушка Тирана - Эрика Адамс

Я прислонилась спиной к массивному камню, издалека наблюдая за Рэмианом, прогуливающимся вдоль кромки пенных волн, набегающих на берег Свинцовые толщи воды до самого горизонта. Впервые вижу такие огромные водные просторы.

Место, потрясающее по своей красоте. Завораживающее, давящее и какое-то гибельное. Его суровая красота грубыми мазками отпечатывается в сознании: чёрный песок пляжа, хищные каменные утёсы и ревущие волны, разбивающееся миллионами пенных брызг о них, чёрное и серое. И на границе этих цветов фигура в белом, пылающая огнём нетерпения. Еле сдерживающаяся, чтобы не сорваться. Рэмиан знает, что я совсем рядом. Невозможно было не заметить воздушный катер, доставивший меня сюда.

На моём запястье браслет, отслеживающий моё перемещение. Ко всему прочему Рэмиан чувствует меня, зная, что я рядом.

Нет ни одного шанса спрятаться от него и ни одной мысли об этом. От Рэмиана исходят волны нетерпения. Он ждёт, что я сама сделаю шаги по направлению к нему. Я начинаю идти. Ноги тонут в песке, сначала сухом, но становящимся более влажном по мере приближения к Рэмиану, стоящему у кромки воды.

Шаг становится быстрее и быстрее. Рэмиан обернулся, глядя на меня. Я уже перешла на бег и со всего разбегу столкнулась с Рэмианом, бросившись ему на шею. Рэмиан даже не пошатнулся, обхватив меня за талию и приподняв над собой.

Сильные руки прижали меня к его телу до хруста в костях и тёмных пятен перед глазами.

— Скучала, хамелеон? — спрашивает Рэмиан, прихватывая губами ответные слова, вырывающиеся из моего рта.

— Очень.

— Прошёл всего один день.

— Много. Очень много, — моё тело дрожало, как натянутая струна.

Нега и спокойствие начало вновь наполнять меня до краёв только сейчас, когда Рэмиан держал меня и ласково касался своим сознанием моего. Так осторожно и бережно, что от подступающего удовольствия слабеют ноги.

Рэмиан опустился на влажный песок, усадив меня к себе на колени.

— Мне здесь очень нравится, — улыбнулся Рэмиан, переводя взгляд на волны, разбивающиеся о скалы.

— Красиво и сурово. Как ты.

Рэмиан рассмеялся.

— Ты утопишь меня в комплиментах и своём обожании, хамелеон. Слишком много и хорошо. Я стану ещё более невыносимым и жадным до тебя.

Я прижалась к губам Рэмиана, чувствуя эйфорию, наполняющую тело.

— Ты уже знаешь, что Надина больше не моя жена?.. — спросил Рэмиан, обхватив лицо ладонями.

Я кивнула.

— Слухи расходятся очень быстро, — произнесла я и потупила взор.

— Ммм… Так не пойдёт, хамелеон. Хочу увидеть, как тебя обрадовала эта новость.

Рэмиан поддел пальцами мой подбородок, заставив посмотреть в его тёмно-синие глаза.

— Порадуй меня, ревнивица, — усмехнулся он, поглаживая пальцам щёки.

— Я рада, что ты от неё избавился, — призналась я, — она такая гадкая!..

Рэмиан расхохотался.

— Это прозвучало очень умилительно. Ты даже в ревности такая удивительно нежная и искренняя. Мне хотелось её убить за попытку навредить тебе. Но я не стал этого делать.

— Не надо, — отозвалась я. — Не хочу, чтобы ты кого-то убивал из-за меня.

— Но я обязательно это сделаю, если возникнет опасность. Просто сегодня хотелось почувствовать твою радость без примеси всего остального.

— И как?

Рэм замолчал и прикрыл глаза:

— Очень вкусно.

Рэмиан переплёл наши пальцы и поцеловал кисть руки, огорошив меня следующими словами.

— Вакантное место моей супруги недолго останется свободным.

Я перестала дышать, замерев на месте без движения. Сердце рвалось из груди, а горло сдавило колючей проволокой от беспокойных мыслей о том, что, возможно, Рэмиан выберет более выгодную кандидатку, чем Надина…

— Я хочу, чтобы ты заняла его.

— Что?

Меня резко вздёрнули в воздух и опустили на землю, выбив из собственного тела.

— Да-а-а… — довольно протянул Рэм, раскрывая мою ладонь и прижимаясь к ней губами. — Хочу, чтобы ты стала моей женой.

Предложение Рэмиана казалось невероятным. Рэмиан пытливо вгляделся в моё лицо и повторил под свирепый рокот волн:

— Хочу, чтобы ты стала моей женой, Кейтлин.

Ветер подхватил его слова и вновь бросил их мне в лицо с редкими солоноватыми каплями, осевшими маленькими брызгами на щеках.

— Ты согласна?

Я моргнула и попыталась сосредоточиться: лицо Рэмиана расплывалось, а говорить было невероятно тяжело.

— У Рэмиана Гая кончились другие венценосные претендентки на спутницы жизни? — спросила я, прикусив губу.

— У Рэмиана Гая с твоим появлением в его жизни остался только один вариант, — отозвался Рэмиан. — Единственно верный и правильный. Желанный. Только ты, хамелеон.

Я потянулась к его полю, пробуя эмоции на вкус: ожидание, нетерпение и страх, затаившийся за фасадом его непоколебимой уверенности в себе. Страх, что я могу отказаться. Я прикрыла глаза, стараясь унять шторм внутри. Он не прекращался.

Все чувства обострились до предела и грохотали так же, как волны свирепого моря, разбивающиеся о каменные утёсы неподалёку от нас. Я потянула Рэмиана на себя, зарывшись пальцами в его волосы.

— Мне страшно. Чувствую себя неуверенно и кажется, что…

На губы лёг палец Рэмиана. Он обвёл подушечкой большого пальца моего губы и притянул к себе для поцелуя:

— Давай уничтожим твои страхи? Начнём с одного маленького и невинного поцелуя. Но прежде ты должна согласиться.

Губы Рэмиана застыли в нескольких сантиметрах от моих губ. Его поцелуи были чересчур желанные, чтобы от них отказываться.

— Да, Рэм… Да.

Климент Грэхам двигался впереди меня. На несколько мгновений он снял защитный шлем, отирая пот со лба. Он очень неосторожно подставился ко мне затылком.

Затылок Климента Грэхама казался сейчас беззащитным. Климент уже начинал лысеть: волосы на затылке стали более редкими. Кожа была светло-розовой и при взгляде на этот беззащитный затылок во рту собралась слюна Нужно было размахнуться и как следует приложить тяжёлым инструментом. Заострённый край проломит черепные кости и вонзится в серое месиво мозга. Смерть будет мгновенной.

Послышался смех Климента. Секундой спустя я ощутил щелчок внутри своей головы и застонал от боли. Климент обернулся, очень быстро для своего возраста.

— Забавный ты парень, Кастор! Тебя настолько переклинило? Что дальше? Ты выберешься без меня и что дальше?..

Климент разжал тиски своей силы. Я перевёл дыхание.