Шотландская любовь - Карен Рэнни

Однако Гордон еще не закончил с Лофтусом:

– И за теми, кто пытался меня подкупить, тоже стояли вы?

Лофтус не ответил, однако этого и не требовалось. Гордон увидел подтверждение в его глазах.

– Утром мы уезжаем, – объявил Лофтус, вставая.

Шона только кивнула. Американец вышел, Хельмут, как тень, последовал за ним.

Мириам, уходя, оглянулась на Шону:

– Вы, знаете ли, престранная графиня. Наверное, мои друзья просто не поверят в ваше существование. Вы сыплете проклятиями и бываете очень грубы. Кроме того, ведете себя непристойно – или вы думаете, никто не знает, что вы любовники?

Хелен вытаращила на нее глаза. А Шона лишь улыбнулась:

– Скажите вашим друзьям, что я не просто графиня, а графиня шотландская. Это совсем другое.

– Вроде как то, что мужчины носят килт?

– Вот именно.

Гордон сдерживал смех, пока Мириам не вышла из комнаты. Потом он подошел к Шоне и встал перед ней, протянув ей руки. Она, глядя на него ясным, внимательным взором, вложила свои ладони в его.

– Нам пора домой, – тихо проговорил он.

Шона кивнула.

– Значит, вы в Ратмор едете? – спросил Фергус.

– Да, мы с женой едем в Ратмор, – подтвердил Гордон.

Фергус покачал головой:

– Ладно, пусть будет по-вашему. Не могу сказать, что я сильно удивлен.

– А в чем дело? – спросила Хелен, переводя взгляд с одного на другого.

– Он стал ее мужем, она – его женой. Они поженились там, в лабиринте, – объяснил Фергус. – В Шотландии обмен обетами верности при свидетелях приравнивается к официально заключенному браку. Однако подозреваю, что преподобный Джон Макинтайр не обрадуется и скажет, что этот брак недействителен.

– Это потому что он любит, чтобы все было по канонам, и хочет сам произнести над нами заветные слова. А может, рассчитывает повеселиться на свадьбе.

– У нас впереди вся жизнь, чтобы это отпраздновать, – заметила Шона, не сводя глаз с Гордона.

Фергус вопросительно посмотрел на Элизабет.

– Нет, – решительно сказала та, отступила на два шага и вскинула руки. – Мне нужен священник, я не шотландка, а англичанка.

– Скоро будешь шотландкой, – пообещал Фергус. – В конце концов, ты собираешься стать женой лэрда Гэрлоха.

Шона посмотрела на Элизабет:

– Ты станешь Имри. – Она перевела взгляд на Фергуса. – А ты ей ни слова не скажешь про мытье ног.

– Что? Про мытье ног? – удивилась Элизабет, но никто не проронил ни слова.

– А ты теперь Макдермонд, – сказал Гордон Шоне. – Наконец-то.

Отношения Фергуса и Элизабет подождут. Весь Инвергэр со своими пересудами подождет. И даже его взрывчатка подождет.

Он хочет остаться наедине с женой.

Со своей женой – подумать только…

Шона привстала на цыпочки и поцеловала его.

Весь мир может подождать!

У каждого человека бывают в жизни моменты, когда он ощущает полнейшее замешательство. Именно это и происходило с Шоной.

Она, не сводя глаз с письма, вошла в библиотеку и помахала Гордону исписанным листком бумаги.

– Ты не поверишь! – заявила она, встав рядом с его рабочим столом.

Он не дал ей возможности договорить, просто сгреб в охапку и усадил на колени – нелегкая задача, учитывая, что на ней были три нижние юбки и пышное платье. Только она собралась пуститься в объяснения, как Гордон закрыл ей рот поцелуем.

– Это от Хелен, – сообщила она, выровняв дыхание.

– Она наконец объяснила, почему ее не было видно целую неделю? Не то чтобы я очень об этом печалился…

Гордон снова ее поцеловал.

Они целовались так часто и так подолгу, что удивительно, как он вообще умудрялся работать над взрывчаткой. Когда Шона поделилась с ним этими мыслями, он только расхохотался – и опять ее поцеловал.

Ну почему у нее после каждого поцелуя с ним такое чувство, будто она перебрала виски? Кстати, миссис Маккензи вовсе отказалась его подавать после того, как Старый Нед поступил на ее попечение.

Столько всего переменилось за эту неделю! Старый Нед расхаживал в чистой одежде, гладко выбритый, и лишь глаза у него были все время чуть-чуть красные. Миссис Маккензи следила за ним в оба глаза. Похоже, если ему вздумается пропустить еще глоток виски, он поставит под угрозу свое здоровье и жизнь.

Они похоронили в Инвергэре мужчину и женщину, найденных в пещере. Там же нашли узелок с вещами и волынку, из чего сделали вывод, что это и есть пропавшая жена лэрда и Брайан Макдермонд. Но кто может знать наверняка? Возможно, их догадка подтвердится – если в Гэрлохе с этих пор больше никто не услышит привидений.

Погребение проходило в атмосфере неловкости: преподобный Макинтайр все время бросал на Гордона и Шону неодобрительные взгляды. Ему не по душе пришелся их спонтанный брак, и он страстно желал обвенчать их по всем канонам перед своей паствой.

Шона не возражала. Она готова была выходить за Гордона хоть сто раз подряд.

– Нет, ты правда должен это прочитать, – заверила она его, отстраняясь.

Она передала ему письмо и села в ближайшее кресло. Конечно, на коленях у него ей нравилось гораздо больше, но все же надо и о приличиях подумать…

Иногда.

Гордон быстро пробежал глазами письмо, и на устах его заиграла понимающая улыбка. Значит, для него это никакой не сюрприз?

– Ты догадывался? Ты знал, что Хелен собирается замуж за мистера Лофтуса?

– А ты что, не замечала, что она сходит по нему с ума? У нее есть все шансы стать богатой вдовой через несколько лет.

Шона потрясенно посмотрела на Гордона:

– Ты говоришь так, как будто она какая-то хитроумная интриганка.

– Вовсе нет. Но ей достался самый богатый мужчина из всех. – Гордон протянул ей письмо. – Знаешь, ты и сама могла бы выйти за него.

– Да, – кивнула она. – И деньги лопатой грести.

Если бы, конечно, она смогла вытерпеть этого противного американца.

Шона положила письмо на стол и снова села к Гордону на колени.

– Но я была бы с ним несчастлива, – сказала она, обнимая его за шею.

– А со мной ты счастлива?

Он смотрел на нее испытующе, и в его глазах светилась любовь.

Она положила голову ему на плечо и подумала, что мир прекрасен, пока в нем есть Гордон Макдермонд.

Однажды он сказал, что ей нелегко любить, потому что любовь переплетается с другими чувствами. Последняя неделя стала для нее хорошим уроком на будущее. Любовь к Гордону была чистой, ясной, цельной и необычайно приятной. Как радуга, как пир, как симфония.