Точка заката - Эдуард Катлас

Я отодвигаю ящик за ящиком. Солдат так и не просыпается. Зачем — служба все равно идет.

Я трогаю его за плечо, внимательно следя за его руками. Вроде бы оружия, кроме того автомата, что я уже отодвинул, при нем нет, но кто знает.

Парень открывает глаза. Вскакивает, судорожно шаря по полу, не находя ничего.

Поднимает руки. В его глазах — обреченность. Он готов умереть, как умер его приятель два часа назад. Может, и не готов, но именно смерти он сейчас и ожидает.

Мы — не предыдущая группа. Мы не такие кровожадные, а еще мы умнее. Живой носитель значительнее полезней мертвого.

Говорят, что в разоренных городах появились банды, вылавливающие богатеев и разбирающие их на отдельные детали, выкачивая из них кровь, пытаясь выделить из нее остатки бланков, которые можно было бы использовать. И даже вычленить генные модификации, что еще сложнее.

Не знаю, насколько это правда, потому что слишком жестоко. Но поверить можно — достаточно оглядеться вокруг.

Мир погибает, и каждый, кто держится за жизнь, цепляется за нее по-своему.

Наверное, я был бы для них удачным клиентом. Новейшие бланки, высокое качество и немалое количество. И зубы. Я тоже хочу побороться за свою жизнь, поэтому я был бы клиентом не только удачным, но и крайне опасным.

Неизвестно, кто бы из кого выкачал в финале всю кровь.

Парень выдерживает паузу и, лишь понимая, что в него не собираются стрелять, говорит:

— Заснул, представляете?

Смотрит на часы.

— Они прошли здесь два часа и десять минут назад. Вы же здесь для того, чтобы остановить этих террористов?

— Почему их не остановил ты? — спрашиваю я. Я спокойно отношусь к слабовольным. Но только не в том случае, если они пропускают исчадия ада ближе к кнопке, запускающей Судный день.

— У них боевые дроны. Четырехногие такие, с пулеметами, на собак смахивают. Где-то человек двадцать боевиков. Обвешанных оружием и быстрых. Их командира я не видел, но когда он приказывал искать меня, я его слышал. Он сумасшедший, достаточно услышать его голос.

Я отхожу, подпуская к нему Богослова. Шлюз открыт, и надо двигаться дальше. Солдат продолжает говорить, словно не замечая подмены:

— Костик просто не ожидал, что они начнут стрелять. Я тоже не ожидал. Думал, за нами наконец прислали помощь. Я успел спрятаться, и они в конце концов решили, что Костик был здесь один. Мы же рядовые. У нас ни одного кода доступа, ничего. Мы даже в конце, когда все офицеры умерли, наружу выйти не могли, потому что пулеметы на нас сразу начинали коситься. Сидели здесь и ждали, когда придет помощь.

Тоско задумчиво смотрит на Изолятора. Нет, тот не собирается оставаться здесь, хотя вроде как это его работа — обеспечивать в таких случаях карантин. Изолятор отрицательно мотает головой, говоря Тоско — «даже и не надейтесь». Потом поворачивается и коротко бросает в сторону Богослова:

— Не уходите никуда.

У него своя рация и постоянный выделенный канал на спутнике. Он что-то говорит, общается со своими, но мы не слышим. Возможно, он приказывает уничтожить здесь все после нашей операции? Или убить только нас? Хотелось бы мне послушать, что именно он передает, какую информацию, какие приказы.

Видимо, Богослов воткнул в выжившего иглу, потому что солдат ойкнул.

— Ты ведь нано? Какими бланками пользовался? Перечисляй все. Чем тебя лечили, когда началась эпидемия? Рассказывай подробно, ничего не пропускай…

Без напарника идти дальше мне не хочется.

Но это никогда не касалось моих желаний. Будь так — меня бы вообще здесь не было.

Коридор, лифт, коридор, лифт, коридор, лифт. Ровно три раза.

После каждого лифта — еще один пункт контроля и еще один шлюз. Простенько и со вкусом. В принципе здесь это было оправданно. Зачем мудрить, когда бункер охраняет такое количество солдат.

Думается, создатели бункера никак не рассчитывали, что из живой силы в охране останется лишь двое рядовых. Хотя в принципе это мало что меняет. Автоматические пулеметные турели значительно более эффективны, чем простые часовые. А бронированные шлюзы не открыть и тонной взрывчатки, если только не иметь набора экстренных кодов.

Команда, идущая перед нами, аккуратно закрывала за собой все двери.

И не отключила ни один из пулеметов, что мы успели пройти, или переподключила их обратно.

Кто бы они ни были, они забирались в эту берлогу надолго. Если мы хотели лишь заскочить, сделать дело и выскочить обратно, на свежий воздух, то опередившие нас планировали здесь задержаться.

Тюжок останавливается почти у лифта. Очевидно, мы не будем им пользоваться — лестница рядом, но это не повод для остановки.

Что-то его смущает.

Я слишком далеко, чтобы увидеть, что послужило причиной. Тюжок идет первым из людей, напарником у него сейчас Ыть. Его имплантат в глазу еще не вполне прижился, поэтому Ыть все время жмется к Тюжку, немало его этим раздражая.

Я даже не пытаюсь подойти ближе, потому что знаю, что этим рассержу Тюжка еще больше. Да и плюху от Тоско за нарушение дистанции тоже можно получить.

Тоско идет с Зулло. Я замыкаю нашу группу — за мной лишь четверо гражданских. Они все время держатся в отдалении, и это меня успокаивает. Никак не могу привыкнуть, что за мной идут неподготовленные бойцы. Лучше я буду считать, что за мной нет никого.

Охранники, может, хороши как вышибалы, но нам здесь нужны несколько иные качества. Зомбовед вроде как достаточно шустрый, но сумеет ли он выстрелить в нужный момент? Темная лошадка Изолятор мне вообще непонятен. Экипирован он неплохо, почти ничего и не взял из нашего обмундирования, но я не видел его в деле. Может, это лишь камуфляж, все это молчание и напускная строгость? Возможно, он полная размазня и не умеет вообще ничего.

Нет, лучше я буду считать эту тройку сзади бесполезным балластом. Максимум, что они могут, — это поднять шум, если почему-то противник окажется сзади, а не спереди.

Тюжок качает головой, поворачивается и машет второй паре, предлагая им отступить подальше. Отходит и сам, натыкается на Ыть, который не вовремя замешкался, тоже желая рассмотреть, чего же такого страшного увидел его напарник. Тюжок сердится, но что он говорит — не слышно.

Они уходят назад.

Тюжок приседает за одним из своих «шалунов», используя его в качестве прикрытия. Дрон услужливо растопыривает свою поверхность, превращаясь в некое подобие щита.

Этот коридор прямой и пустой, как ствол автомата. В нем не спрячешь мину, слишком заметно. Но ощущение складывается именно такое — что Тюжок боится мины.

Он посылает второго дрона вперед, к лифтовому холлу, до которого оставалось так недалеко.

«Шалун» весело прыгает по коридору, следуя своему собственному алгоритму движения. Он то ускоряется, рвется вперед, то совершенно неожиданно замирает, словно осматриваясь.