Школа обмана - Борис Пугачев

Родик придвинул телефонный аппарат. Поднял трубку, но вместо того, чтобы набрать номер склада, нажал кнопку повтора. На дисплее возник номер. Родик быстро переписал его и, хотя прошло уже несколько гудков соединения, разъединил связь. «Вот она, первая информация, — мысленно констатировал он. — Как это использовать, пока не ясно, но может пригодиться. Надо бы еще выследить, на чем они передвигаются. Не на метро ведь. Машину где-то рядом должны оставлять. Нужно во вторник за ними последить».

Родик достал скоросшиватель и подшил в него лист с написанным телефоном, на обложке фломастером написал слово «досье» и спрятал папку в сейф. Вспомнив, что надо позвонить Серафиме, набрал номер склада, но никто не подходил к телефону. Родик подумал, что она устроила себе выходной, но на всякий случай позвонил еще раз. На этот раз трубку подняли, и Родик услышал знакомое Серафимино «алло».

— Сима, привет. Как дела?

— Все нормально. Здравствуй. Была в дальней части склада. Недавно закупила нефасованный кофе в зернах. Перевешивала мешки. Все разные. Не знаю, что и делать.

— Какие отличия?

— Несколько килограммов на мешке.

— Прилично, а когда брала, взвешивала?

— Естественно. Было все нормально. У меня приемочный акт есть.

— Усушка, утряска?

— Не знаю. С нефасованным кофе первый раз сталкиваюсь, но точно не воровство. Все мешки целы.

— Особенно не волнуйся. Проконсультируйся со специалистами, потом мне расскажешь. Будем учиться. Надо было Плехановский кончать. Я звоню по поводу последнего совещания. Ты узнавала то, о чем я просил?

— Да. Расценки разные, но где-то в пределах пяти — десяти тысяч в месяц. Учти, что это ларьки. А сколько качают с фирм — узнать не смогла, вероятно, много больше.

— А по второму вопросу?

— Может, тебе лучше самому встретиться? Завтра воскресенье, он свободен. Скажи, когда и где — я договорюсь.

— Хорошо. Время пусть выберет сам, я подстроюсь. Место? Ты-то на работу выходишь?

— Не планировала, когда-то надо и отдохнуть. Товары и без меня отпустят. Хотя думаю, что завтра покупателей не будет. Уже бы предупредили.

— Тогда давайте уцентримся. На Самотеке кооперативное кафе открыли, напротив Селезневских бань. Сообразила? Там спокойно и кормят неплохо. От метро «Новослободская» две минуты пешком.

— Примерно сообразила. Это как идти к Театру Советской Армии?

— Верно. Прямо напротив бань. Угловой дом, граничащий со сквером.

— Я тебе перезвоню минут через десять — пятнадцать и сообщу время.

— Отлично. Жду звонка. Привет.

Родик положил трубку на аппарат и начал перебирать бумаги, стараясь определить, не пропало ли чего-нибудь после посещения бандитов.

От этого занятия его отвлек Михаил Абрамович.

— Опять приходили наши «друзья», — посетовал Родик, пожимая руку Михаила Абрамовича. — Ковырялись у меня на столе. Вот смотрю, не взяли ли что. Просили денег. Якобы в долг. Опять концерт разыгрывали, по фене бота-ли. Кстати. Знаешь, кто в России феню придумал? Евреи.

Это смесь идиша с ивритом в русском произношении. Из Одессы пошло. Это так… К вопросу о… Завтра хочу встретиться с Серафиминым генералом. Вдруг что-то дельное расскажет. Они теперь тоже все голодные. Может, даже хуже бандитов, но, надеюсь, какие-то принципы сохранили. Хотя…

— Будь поосторожнее. Лишнего не говори, мы его совсем не знаем. Кстати, ты просил выяснить про таможню у наших соседей. Вариант для них интересный, но заказов много не будет. Это целесообразно использовать для сложных случаев, когда нельзя обойтись без досмотра. Есть такой товар, который всегда подлежит досмотру, и там серый вариант может не пройти. Предлагают для примера прогнать одну фуру. Просят реквизиты НПО.

— Что ж, попробуем, но сразу надо оговорить интересы. Что мы получим? Затраты Саша мне прислал. Они не зависят от товара и составляют примерно сто пятьдесят долларов. Время операции — три-четыре рабочих дня с момента получения нами бумаг. Договорись на понедельник — вторник о встрече, пусть озвучат наш интерес. За копейки затевать эту бодягу не будем. Да, кстати, я тебя не зову на завтрашнюю встречу. Отдыхай. А то мы чего-то заработались, так нельзя. Мы живем завтрашним днем, а будет ли он? Вон, с Танзанией завтрашнего дня не получилось… А вдруг вообще перестройка лопнет и, как говорят, начнется перестрелка? Надо учиться жить сегодня. Я тут задумался… Большая часть жизни прошла. И все это время я жил завтрашним днем. Сперва кандидатская, потом докторская. Наконец вроде схватил фортуну за хвост. Ан нет, перестройка. Все, что сделал, зачеркни и начинай сначала. Мы в этой новой жизни даже не студенты — школьники младших классов. Поэтому завтра может наступить уже без нас, или мы будем больными стариками, которым ничего не надо. Кто-то из великих сказал, что не стоит жить неосмысленной жизнью. От жизни социалистических роботов мы почти отошли, а к нормальной всесторонней человеческой — еще не приблизились. Мы сейчас как высшие животные. Вроде уже не животные, но еще и не люди. Век мой впереди, век мой позади, а на руке нет ничего. Народную мудрость учитывать надо. Столетиями выработано. Надо помнить, что мы живем один раз, причем первый и последний раз. В переселение душ и загробный мир я не верю. Надо учиться жить, а мы даже не знаем, как отдыхать. Вот сегодня… Решил все бросить и отдыхать, а полдня опять работаю. Это еще ладно, но как провести оставшуюся половину дня? Кроме видика с пивом, бани или ресторана ничего в голову не приходит. Отдыхать мы разучились…

Родиковы философствования прервал телефонный звонок. Серафима сообщила, что удобное время — обед.

— Давай в час, — уточнил Родик. — Он у тебя пьет?

— Даже любит.

— Ну и хорошо. Сегодня все дела разбросаю, а завтра расслабимся. Дьявол, забыл! Я же завтра хотел с дочкой рисованием заняться… Давай на три перенесем?

— Хорошо. Счастливо. До встречи… Разбегаемся? — обращаясь уже к Михаилу Абрамовичу, спросил Родик.

— Еще один вопрос, Родик… Денег, которые мы получаем последние месяцы, катастрофически не хватает. Это не только мое мнение. Все понимают сложность ситуации. Тебе не говорят… Надо добавлять к постоянной части.

— Я знаю. Сколько, по-твоему, следует добавлять?

— Хотя бы тысяч по двадцать.

— Это нам. А сотрудникам?

— Тысячи по полторы. Это и из политических соображений стоит сделать. Наши внутренние проблемы будоражат коллектив.

— Да… Приличная сумма. Все повиснет на складе. Остальные направления, сам знаешь, на ладан дышат. Офис жрет много, надо его менять. С одной стороны, дорого, с другой — Гришу видеть противно. До майских праздников необходимо в новый переехать. Двух комнат достаточно. Терраблоки давай сокращать, а Сашу перепрофилировать или допрофилировать. Есть у меня на его счет мысль… Обсудим позднее, но сокращать терраблоки надо осторожно. Все же проверки банка будут проходить. Кстати, руководство завода просило открыть палатку и продавать продукты по нашим мелкооптовым ценам. Я обещал. Для нас это даже выгодно — остатки будем реализовывать. Можно пару терраблоковых девушек перевести туда. Рабочих придется сократить процентов на двадцать… В общем, возьми на себя эти вопросы. Саша один не справится. Да… Поездки на эти зарубежные выставки надо прекратить, валюту сейчас и здесь не проблема покупать. Короче, займись экономией.