Четвертый поход - Сергей Волков

Дверью скрипну — и уйду. До свиданья, точка!

Яна не обращала внимания на то, что происходит вокруг, и все то время, пока она в сопровождении Рыкова, Дехтяря и Константина ехала в электромобиле, пока поднималась по лестнице, ее совершенно не занимал вопрос — куда и зачем ее везут и ведут.

Когда до холла, в котором ждали Громыко и Илья, остался всего один лестничный пролет, перегороженной дверью, Рыков жестом остановил помогавших девушке идти Дехтяря и Константина и быстро воткнул в Янину кофточку Иглу, а на большой палец правой руки надел Наперсток, прикрепив его заранее приготовленным пластырем.

— Ну, товарищи офицеры и к ним примкнувшие… — Сергей выдохнул и подтолкнул Яну в спину. — Вперед! Только вперед!

* * *

— Слышь, Илья… — Громыко поежился, вытащил сигарету, повертел-повертел в пальцах — да и засунул обратно в пачку. — Ты вот про этих, мать их в рот, ноктопусов рассказывал. С ними воевать-то вообще можно? У них, я так понял, огнестрельного оружия нет, только мечи и бомбы?

— Не знаю, — Илья пожал плечами в ответ. — Я со стороны все видел, да еще взрывом меня шарахнуло сильно… Ну где они там?! Уже две минуты одиннадцатого!

— Тс-с! — Громыко поднял указательный палец, сощурил и без того узкие глаза. — Слышишь? Идут!

Отлепившись от стены, возле которой они сидели на корточках, мужчины вышли на середину холла, всматриваясь в полумрак, царивший в углу, там, где виднелись перила уходящей в подвал лестницы. Подвальная дверь, Громыко это проверял, была заперта, но вот проскрежетал поворачиваемый в замке ключ, скрипнули петли и по бетонным ступеням зазвучали шаги…

Первым в холл поднялся здоровый мужик в вязаной шапочке, натянутой на самые глаза.

— Принесли? — коротко спросил он.

— Где девушка? — в тон ему спросил Громыко. Илья, стоя чуть сбоку от своего напарника, почувствовал, как во рту стало сухо, а сердце забилось часто и гулко.

— Сейчас… — мужик нырнул обратно, возник и тут же стих негромкий разговор, потом голова в черной шапочке снова высунулась над перилами: — Слышь, без глупостей только! Она поднимется, а вы стойте, где стоите. Заметим движение — будем стрелять!

— Договорились! — крикнул Громыко.

…Это было похоже на выныривание после долгого пребывания под водой. Когда ее новая сущность, теплая, ласковая, сильная, добрая и надежная, вдруг покинула девушку, Яна едва не закричала — таким неприятным, чужим, холодным и бессмысленным показался ей возникший вокруг нее мир.

Грязные ступени, заскорузлые прутья перил, все в наплывах старой краски. Пыль, паутина. Вокруг — люди. Неприятные, напряженные лица. Тусклые, озабоченные чем-то глаза.

Но вот Яна увидела ЕГО лицо. Спокойное, мужественное, волевое. Ясный взгляд, добрая улыбка. Она улыбнулась ЕМУ в ответ и протянула руку.

— Нет, девочка моя, — Рыков покачал головой, мягко подтолкнул Яну наверх, — не сейчас. Просто поднимись на пять ступенек, постой немного — и иди обратно. Ты все поняла?

— Да…

Раз, два, три, четыре, пять… Яна смотрела себе под ноги и считала, чтобы не ошибиться. Ослушаться ЕГО — это казалось настолько немыслимым, что даже думать об этом было больно.

Замерев на пятой ступеньке, девушка огляделась. Большая неуютная комната без мебели. Двери, на потолке — серая от пыли лепнина. Посредине замерли два человека. Оба показались Яне смутно знакомыми, и в душе, где-то глубоко, шевельнулся на мгновение теплый комочек…

— Янка! Яна! Ты как? — это закричал тот, что помоложе и повыше.

— Мы вытащим тебя, — это пробасил коренастый.

«Что за ерунду они говорят?» — подумала Яна, и тут ОН сказал:

— Назад! Иди назад!

И она, повернувшись, начала спускаться обратно…

…Илья скрипел зубами от злобы и бессилья. С Яной явно что-то оказалось не в порядке. Он ожидал всякого, но то, что девушку накачают наркотиками… А как еще объяснить ее заторможенное состояние и странное поведение?

— Она даже не улыбнулась! — задушенно просипел Илья.

— Хреново дело, — одними губами прошептал в ответ Громыко. — Я, грешным делом, думал, что Янка этому олигарху, в рот ему ноги, нужна так… позабавиться… А тут туго все. Вслепую мы долбимся, Илюха! Боюсь, мочилово под занавеску будет. Чтоб без очевидцев. Чтоб концы — нахер. Так что Митьку надо выводить. Встретить его у дверей, рыжье взять — и пусть гуляет. Понял?

— Понял, — Илья шумно задышал, стараясь успокоиться. — Но случись чего, граф-то нас прикроет?

— На графа надейся, а сам… — Громыко опять достал сигарету и крикнул: — Эй, господа хорошие! Выводите девушку — мы предъявим товар.

— Не было такого уговора! — немедленно откликнулись с лестницы. — Мы девушку вам показали? Показали! Теперь ваша очередь. Товар на кон!

Громыко и Илья переглянулись, потом бывший майор кивнул — давай, чего уж…

Вытащив из кармана мобильник, Илья набрал номер и уже поднял руку с трубкой к уху, как вдруг за входной дверью послышалась какая-то возня, раздался короткий вскрик, загудел кодовый замок, и в подъезд ввалился, весь в снегу, Митя Филиппов — лицо и грудь в крови. В руках он сжимал половинки золотых ножниц…

* * *

Самое тихое место во дворе оказалось между гаражами-ракушками. Снег валил с такой силой, как будто хотел завалить весь город — и навсегда. Митя стряхнул с шапки небольшой сугробик, образовавшийся там буквально за несколько минут, шмыгнул носом и покосился на кожаный чемоданчик, выданный графом. В чемоданчике лежало золото, то самое, которое какие-то идиоты решили обменять на Яну. Как можно менять обыкновенный металл, пусть и дорогой, на живого человека — это у Мити в голове укладывалось плохо.

План, придуманный Громыко и графом, казался простым и надежным. Илья и Николай Кузьмич встречаются в подъезде с похитителями, договариваются, и в нужный момент по звонку на мобильный Митя приносит чемоданчик. Федор Анатольевич сидит этажом выше с автоматом и прикрывает всех. Возле арки ждет машина Громыко. Все.

«Главное, — сказал Торлецкий перед началом, — чтобы не возникло непредвиденных факторов!»

«Главное, — подумал Митя Филиппов, — чтобы я не замерз тут и чтобы меня не завалило снегом…»

Прижавшись спиной к рифленой стенке ракушки, он смотрел наверх, туда, где сквозь сплошное снежное месиво просвечивали разноцветные огоньки. Там, за окнами квартир, надежно укрытые от снега и холода, пили чай и смотрели телевизор жители этого странного огромного дома.

«Им там хорошо, — Митя зябко поежился, — а ты сиди тут, как… как эскимосская лайка в снегу, и слушай, как ветки деревьев стучат друг об друга».

Ветер действительно здорово качал старые тополя, росшие над гаражами, и голые ветки издавали неприятный, костяной звук — клец-клац!

Клец-кланг! — неожиданно послышалось совсем рядом. Железная поверхность гаража вздрогнула, и Митя вздрогнул вместе с ней.