Сильвин из Сильфона - Дмитрий Стародубцев

Один из президентов, владелец несметного количества нефтяных вышек, удивился: Почему бы нам просто его не арестовать? Материала, погляжу, предостаточно! Тут все оборотились к Титанику, потому что недочеловек, о котором шла речь, проживал в его стране, в одном из крупных городов, и, собственно, в этом же городе родился, вырос и состоялся как предводитель нищих и убогих.

Небольшого роста (шпингалет по сравнению с сидящими рядом крупными мужчинами), тоже бывший спортсмен с бойцовским телом и горячим турбулентным голосом, Титаник представлял здесь промышленно-сырьевой кишечник мировой экономики. Король золота, урана, черных и цветных металлов и конечно, титана, отчего и получил свое ядовитое, но вместительное прозвище, на подобных междусобойчиках всегда держался в привычном национальном стиле: клал я на вас всех с прибором, а если спорил, то делал это на два децибела громче любого оппонента, потому что ко всему прочему владел столькими ракетами с ядерной начинкой, что их запросто можно было солить в бочках вместо огурцов.

Титаник первым делом поведал главам государств все, что знает о Страннике: родился семимесячным, отец неизвестен, мать была шлюхой и алкоголичкой, учился в доме-интернате для умственно отсталых детей, почти никогда не работал, несколько раз проходил курс лечения в психиатрической больнице… Далее Титаник сообщил, что знаком со Странником лично, и, несмотря на явные признаки недоразвития, человек этот действительно весьма и весьма опасный. Возможно, это связано с теми чудесными способностями, которыми он якобы наделен: читает мысли других людей, умеет предсказывать будущее и тому подобное. Иначе как объяснить такой сумасшедший успех, какой ни одному нормальному человеку не под силу? В свое время он (Титаник) недоглядел, упустил массу возможностей упрятать недоноска в тюрьму или в психушку, а теперь это не представляется возможным, поскольку сегодня голыми руками его не возьмешь.

Парфюмер. Пардон, ну так решите вопрос не голыми руками. Мне ли вам объяснять?

Титаник. Что вы имеет в виду? Если незаконное физическое устранение, то это не соответствует нашим принципам построения подлинно демократического общества.

Парфюмер. Да ну?!

После небольшой перепалки, в ходе которой Боксер, втайне обожающий стычки, великодушно разнимал спорящих, а свидетели заподозрили Парфюмера в чрезмерном употреблении полусухого красного за недавним обедом, Титаник продолжил. Он обвинил Странника в сотнях жестоких преступлений, пожаловался, что тот собрал и вооружил целую армию зомби, к тому же окончательно засрал населению мозги и тем самым обеспечил себе в обществе безграничную поддержку. Заявил, что Странник, если захочет, запросто выиграет следующие президентские выборы, следовательно, станет обладателем грандиозного ядерного арсенала; и, в заключение, нарек его чумой двадцать первого века. С ним надо бороться как. с чумой — жестко, решительно, и побольше лепрозориев для его приспешников, этих, как его, странных, то есть странников. И если уж вступать с этим многоголовым драконом в единоборство, то следует одновременно рубить сразу все его головы, иначе схватка не принесет ожидаемого результата. Таким образом, только выступив единым фронтом, мы одолеем беду! — резюмировал он.

Боксер торжествовал: доклад Титаника, вопреки ожидаемым дифирамбам собственному титановому и ядерному величию, на поверку оказался сух и деловит, и его можно было расценить не только как эхо его вступительных слов, но и как безоговорочную союзническую поддержку. При этом Боксер не сомневался, что Титаник, хотя бы в какой-то мере и сам замешан в делишках одноглазого дьявола, поэтому, наверняка, отдал бы полцарства за его мертвую голову. Что ж, тем лучше!..

Добровольно взявший на себя еще в начале встречи обязанности конферансье, Боксер испросил мнения других рыцарей круглого стола и через три часа бдений был достигнут консенсус. Вердикт гласил: Странник безнадежно болен, его следует предать анафеме. Сколько вору ни воровать, а кнута не миновать! …Готовиться к решительной схватке… сформировать объединенный штаб… понадобятся специальные отряды полиции… мобильные войсковые бригады… ввести в некоторых городах и областях военное положение… нанести по некоторым объектам ракетные удары… Боксер окунулся в родную стихию, он давно превратил весь мир в собственный ринг и только успевал вышибать очередного косоглазого за канаты.

Рыцари в углах засобирались в Крестовый поход, их родичи на портретах нехотя полезли в свои увесистые кошели за золотом.

За легким и восхитительным ужином словоохотливый Парфюмер опять ангажировал Боксера на витиеватый разговорчик и использовал при этом слово харизма — Боксер решил, что это харя, мерзкое лицо. Боксер ответил обидчику хлестко, оскорбительно, едва не ударил. Впрочем, Парфюмер даже не пошевелился — он находился в той славной степени подпития, в том философском возрасте и на том магическом уровне жизненного опыта, что, если б со стороны Боксера действительно последовал какой-нибудь апперкот, он остановил бы его одной лишь силой мысленной энергии да парой заклинаний.

После небольшого отдыха, во время которого речь шла об энергетических проблемах Евросоюза, в том смысле, что брак — единственная связь, которую время может упрочить, Боксер, забористо подмигнув, увлек коронованных особ в кинозал.

Оля-ля! Клубничка на десерт? — привычно хохотнул Парфюмер, тайный многоженец и охотник до ухоженных секретарш, но на экране появились кадры очень странного допроса. Вскоре стало ясно, что допрашивают отнюдь не человека, а некое похожее на него мыслящее существо, почему-то голое и почему-то опутанное, словно цепями, слепящими розовыми и неоновыми лучами.

Человек за кадром спрашивал: В прошлый раз мы остановились на том, что Странник поручил вам следить за Германом. Если он действительно обладает тем даром, о котором вы так много нам рассказывали, зачем ему понадобилось еще и ваши услуги?

Существо тяжело вздохнуло и принялось электронным голосом отвечать: Герман ведь знал о способностях. Странника. И всеми способами скрывал от него свои мысли. Прежде всего, прятал глаза…

Боксер время от времени комментировал происходящее.

Сверхсекретные спиритические опыты проводились в лабораториях многих стран, и все присутствующие в рыцарской галерее были об этом прекрасно осведомлены. Не знали об этом только сами народы, поскольку протокол под номером ZW-112/17 Московской хартии, закрывал для них на многие века любую возможность насладиться тайнами сверхъестественного. Финансировались эти исследования по-разному: иногда военными, иногда чудаковатыми богачами, иногда скупердяями из госаппарата, но нескольким поколениям полусумасшедших исследователей так и не удалось явить миру ничего существенного — на понюшку табаку не наберешь. Главное же, что изначальная цель всех усилий (обнаружение устойчивого канала связи с потусторонним миром) так и осталось несбыточной мечтой.

Мир духов, конечно же, существовал, и это было очевидно для тех, у кого был доступ к секретным материалам. Он жил рядом с нами, на расстоянии вытянутой руки, заглядывал в наши спальни и банковские счета, подтрунивал, а иногда повергал в кровавый ужас, часто проявляясь не только необъяснимыми явлениями, но и конкретными призраками. С некоторыми нематериальными ублюдками даже вступали в контакт, добивались от них ответного действия. Но полученные данные были иррациональны: академическая наука хохотала навзрыд, толстосумы складывали пальцы в кукиш и бежали штурмовать аукцион СЯшИез, а одураченные военные, так и не завербовав ни одного привидения, переориентировались на роботизацию. Не нашлось ни одной практической области, где можно было бы использовать полученные знания.