Под чужим именем - Виктор Семенович Михайлов

Озеро оказалось глубоким вытянувшимся эллипсом, метров в триста длиной и в сто шириной.

— Скажите, — спросил капитан, — кроме вас, здесь, в поселке, еще кто-нибудь рыбачит?

— Летом ребятишки балуют, а зимой на подледный лов любителей нет, один я рыбачу.

— Зимой вы всегда рыбачите в одном месте?

— Всегда. Потому я здесь рыбу мотылем прикармливаю, а иной раз овсом пареным. Да и лед на озере толстый, другой раз с аршин бывает. В новых местах лунки долбить накладно.

— Стало быть, на всем озере одна ваша прорубь? — допытывался Данченко.

— Одна. За водой сюда ходить далеко. Да у нас в поселке водоразборные колонки есть.

— А скажите, товарищ Макасов, вы рыбачите зимой часто?

— Работа не позволяет, больше по выходным.

— Не помните, когда вы здесь утопленника обнаружили?

— Как не помнить, девятого января, аккурат в воскресенье, — ответил Макасов, ловко сворачивая пожелтевшими пальцами большую цыгарку самосада.

— А перед этим вы когда рыбачили, второго? — спросил Данченко.

— Когда, говорите, я перед тем рыбачил? Двадцать шестого декабря в аккурат первый раз пешней потрудился…

— Значит, первый раз вы прорубили прорубь двадцать шестого декабря?

— Выходит, так, — согласился Макасов, попыхивая цыгаркой.

Не понимая, чего добивается Данченко, Чесноков слушал их диалог со всё возрастающим раздражением.

— А с двадцать шестого декабря по девятое января вы не рыбачили и на озере не были, так?

— Выходит, так.

— А как скоро прорубь опять замерзает?

— У нас морозы крепкие. Пяток дней пройдет, глядишь, лед с пол-аршина, топор не берет, опять пешней долбить приходится…

— Помнится мне, товарищ Макасов, девятого января лед был тонкий, и вы обрубили его легко топором.

— Выходит, мороз был не такой лютый…

— А если лед незадолго до вас обрубили? — перебил его Данченко.

— Кто же это мог? Не поверю!

— Скажите, товарищ Макасов, вас, кажется, Прокопием Дементьевичем звать?

— Прокопий Дементьевич.

— Скажите, Прокопий Дементьевич, здесь, на станции Малые Реболы, какие пассажирские поезда останавливаются?

— У нас никакие поезда не останавливаются.

— Это как же не останавливаются? — удивился Данченко.

— Здесь, когда карьер сделали, балласт добывать стали, — станцию построили. А пассажирскому поезду на нашей станции делать нечего. Он мимо проходит. Редкий машинист гудком поприветствует, а другой и так мимо проедет.

— А я уверен, что между третьим и девятым числами здесь останавливался пассажирский поезд… Пойдемте к дежурному по станции, — неожиданно закончил Данченко и двинулся к видневшемуся впереди шпилю станции.

— Одну минутку! — нагнал его Чесноков и, отведя в сторону, многозначительно сказал: — Я наблюдал за Макасовым, он давал очень путаные, сбивчивые показания…

— Я не допрашивал Макасова, и, кроме того, вы, доктор, обещали мне быть полезным, — на ходу бросил капитан и ускорил шаг.

Жалея о том, что ввязался в эту неинтересную для него поездку, все больше и больше отставая, Чесноков засеменил за железнодорожником, идущим большим, энергичным шагом.

Дежурная по станции, держа в одной руке фуражку и обмахиваясь ею, как веером, в другой руке сжимая наушник селектора, обменивалась «любезностями» с дежурным по соседней станции.

— Мне хотелось бы посмотреть книгу прибытия и отправления поездов. Вот мое удостоверение, — не выдержав, сказал Данченко и положил на стол свой документ.

Дежурная, не торопясь, взяла со стола удостоверение, посмотрела, перечитала еще раз, сравнила фотокарточку с оригиналом, надела фуражку и, козырнув, сказала:

— Товарищ капитан, журнал прибытия и отправления поездов сейчас будет доставлен! — и вышла из комнаты, столкнувшись в дверях с входящим Чесноковым.

— Доктор, садитесь, — предложил ему Данченко. Они были одни. — Насколько я понимаю, доктор, вы выдвигаете версию убийства неизвестного с целью ограбления весовщиком Макасовым?

— Создание версии не моя специальность. Я медицинский эксперт! — резко бросил Чесноков, затем вынул из кармана газету, расстелил ее на стуле — он был в светлых брюках — и сел.

— Не сердитесь, доктор, я пошутил, — примирительно сказал Данченко.

Вошла дежурная и положила на стол большую книгу прибытия и отправления поездов.

На первой же странице Данченко нашел заинтересовавшую его запись:

«3-го января понедельник в 10.37 Прибыл скорый № 17/15 Мурманск — Москва. Медвежья Гора не принимает по причине снежных заносов на перегоне Лумбушозеро — Ванзозеро. Поезд № 17/15 отправлен после расчистки пути в 14.44. Дежурный по станции Вергун».

Оказывается, четыре часа семь минут здесь, на станции Малые Реболы, простоял скорый пассажирский поезд Мурманск — Москва!

— Когда проходит ближайший поезд на Мурманск? — спросил Данченко.

— Пятьдесят третий Ленинград — Мурманск проходит Малые Реболы в девятнадцать часов восемь минут, — ответила дежурная.

— Мы до Масельской проскочить успеем?

— Успеть можно, но у меня указание отправить вас на Петрозаводск, — возразила дежурная.

— Соедините меня с диспетчером! — распорядился Данченко.

Как и следовало ожидать, Данченко получил разрешение проследовать на автодрезине до Масельской. Времени оставалось мало, — их мог нагнать ленинградский поезд, — поэтому уже через несколько минут, пропустив идущий из Масельской сквозным маршрутом длинный грузовой состав, они выехали на север.

Когда Малые Реболы остались позади, Данченко подсел к нахохлившемуся Чеснокову и примирительно сказал:

— Александр Васильевич, вы не должны на меня обижаться. Я — не Холмс, вы — не доктор Ватсон, у меня нет времени на длительные рассуждения, чтобы блеснуть дедуктивным мышлением, а вам сделать записи для потомства. Не моя вина, что поездка в Малые Реболы не удовлетворила вас, но вы даже не представляете себе, какое огромное влияние оказал ваш доклад на весь ход дела. Мы с вами сейчас в Масельской расстанемся. Я пересяду на поезд, идущий на север, вы вернетесь на автодрезине в Петрозаводск… Скажите, — неожиданно спросил он, — вы следили за работами кандидата медицинских наук Клубицкого в области отождествления личности при помощи фотоналожения?

— Это Московский институт судебной медицины? — заинтересовался Чесноков.

— Совершенно верно. Представьте себе: получив юридическое образование, человек много лет работает в области криминалистики, пользуется общим признанием, авторитетом и вот на четвертом десятке жизни решает, что криминалист без знания судебной медицины — солдат, вооруженный одним холодным оружием. Клубицкий кончает медицинский институт и вскоре защищает кандидатскую диссертацию. По дороге времени он энергично движется вперед, задевает локтями идущих. Очень беспокойный человек! Мне такие люди по душе. Александр Васильевич, хотите осуществить одну интересную работу?

— Это связано с деятельностью Клубицкого? — оживился Чесноков.

— Как только вы вернетесь в Петрозаводск, немедленно дайте указание эксгумировать труп, извлеченный из озера на станции Малые Реболы, препарируйте череп и выезжайте в Москву в институт судебной медицины. Официальный вызов вам будет сделан сегодня же.

— Но для работ по отождествлению не хватает главного