Почему существует наш мир? - Джим Холт

Мы не ожидали такой речи – проникновенной, на тему смерти. Леви-Стросс продолжал говорить о «диалоге» между разрушенной личностью, которой он стал (le moi réel), и идеальной самостью, сосуществующей с ней (le moi métonymique). Вторая, замышляя новые амбициозные интеллектуальные проекты, говорит первой: «Ты должна продолжать!» На что первая отвечает: «Это твоя задача, только ты можешь видеть цельную картину». Затем Леви-Стросс поблагодарил собравшихся за то, что помогли ему остановить этот бессмысленный диалог и позволили двум частям его «я» на мгновение снова «объединиться», хотя, добавил он, «я отчетливо понимаю, что le moi réel будет продолжать погружаться в полный распад».

После торжества я покинул Коллеж де Франс и вышел в дождливую парижскую ночь. Спустившись по рю-дез-Эколь до ресторана «Бальзар», я отведал отличного шукрута и выпил большую часть бутылки «Сент-Эмильон». Потом вернулся к себе и включил телевизор.

По телевизору шла передача о книгах[24], которую вел известный французский телеведущий Бернар Пиво. Тем вечером у него в гостях были доминиканский священник, физик-теоретик и буддийский монах. И все они размышляли над глубоким метафизическим вопросом, поставленным три столетия назад Лейбницем: почему существует Нечто, а не Ничто?

Каждый гость отвечал на этот вопрос по-своему. Доминиканец, миловидный, но неулыбчивый молодой человек в очках и белой рясе с капюшоном, утверждал, что реальность имеет божественное происхождение. Подобно тому, как каждый из нас появился на свет в результате действий наших родителей, говорил он, так и Вселенная должна была появиться на свет в результате действий Творца. В основе вопроса лежит первопричина – Бог. Он добавил, что Бог не является первопричиной во временном смысле, поскольку создал и само время. Бог стоит за Большим взрывом, но не до него.

Физик, старше возрастом, с густой шевелюрой седых волос, в голубом пиджаке и с невероятным галстуком-ленточкой, слушал всю эту сверхъестественную чушь с ворчливым нетерпением. Существование Вселенной – дело случайных квантовых флуктуаций, сказал он. Точно так же, как частица и античастица могут возникнуть спонтанно из вакуума, так и семя целой Вселенной может возникнуть спонтанно. Наша Вселенная родилась случайно, из квантовой флуктуации в пустоте. Вот и все.

Буддийский монах, в алом и шафранном одеянии, с обнаженными плечами и свежевыбритой головой, высказал самую интересную точку зрения по обсуждаемому вопросу. Он также выглядел самым симпатичным из гостей: в отличие от чопорного молодого священника и раздражительного старого физика, монах излучал счастье и улыбался не переставая. Как буддист, сказал он, я верю в то, что у Вселенной не было начала. «Ничтовость» – le néant – никогда не уступала место бытию, потому что по определению является противоположностью того, что существует. Мириады причин не смогли бы заставить Вселенную появиться на свет из того, что не существует. Именно поэтому, заявил монах, буддийская доктрина Вселенной без начала с метафизической точки зрения обладает наибольшим смыслом. Все очень просто.

– Вы так считаете? – спросил Бернар Пиво, изогнув бровь.

Буддийский монах искренне заявил, что вовсе не избегал вопроса о происхождении Вселенной, а, скорее, использовал его, чтобы исследовать природу реальности. В конце концов, что такое Вселенная? Это, конечно, не Ничто, однако нечто к нему очень близкое – пустота. Вещи на самом деле не обладают твердостью, которую мы им приписываем. Мир подобен сну, иллюзии. Но наше мышление преобразует эту текучесть в нечто устойчивое и внешне твердое. Отсюда возникают желание, гордость, ревность. Таким образом, буддизм, исправляя метафизическую ошибку, имеет терапевтическую цель – предлагает путь к просветлению. А также разрешает тайну бытия. Когда Лейбниц спросил: «Почему существует Нечто, а не Ничто?», его вопрос предполагал, что Нечто в самом деле существует – а это иллюзия.

– Да неужели? – Пиво вновь скептически изогнул бровь.

– Да, в самом деле! – широко улыбнулся монах.

Я выключил телевизор и вышел в холодную парижскую ночь, чтобы прогуляться и покурить. Выйдя из дома, я повернул к Сене, до которой был всего квартал. Прямо напротив, на другом берегу, темнел Нотр-Дам с его устремленными в небо контрфорсами. Я немного прошелся по набережной, до моего любимого моста Искусств: по нему не ездят машины, поэтому там тихо (не считая шума от уличных музыкантов). На середине моста я остановился, чтобы прикурить сигарету и полюбоваться на Париж в полночь.

Передо мной расстилалась великолепно освещенная часть великой пустоты, о которой говорил буддийский монах. Неужели это действительно лишь бесплотный сон, пустая иллюзия? Она отвратительна, вязка и абсурдна, как считал Сартр, или является божественным даром, как только что говорил доминиканский священник? А может, все это лишь необъяснимая квантовая флуктуация?

Я подумал, что вопрос «Почему существует Нечто, а не Ничто?» и в самом деле ужасно загадочен. Стоит заглянуть в него поглубже. Может быть, однажды я даже напишу об этом книгу.

Я бросил окурок в темную воду под мостом и пошел обратно.

Я безмерно благодарен Адольфу Грюнбауму, Ричарду Суинберну, Дэвиду Дойчу, Андрею Линде, Александру Виленкину, Стивену Вайнбергу, Роджеру Пенроузу, Джону Лесли, Дереку Парфиту и покойному Джону Апдайку, которые любезно согласились уделить мне время и поделиться своими мыслями. Из тех, с кем мне не удалось пообщаться напрямую, я, очевидно, более всего обязан Томасу Нагелю, философу, чьей оригинальностью, глубиной и цельностью я всегда восхищался. Я также благодарен Сэмюелю Шеффлеру, на чей семинар по метафизике смерти мне повезло попасть в 2010 году; моим философским собеседникам Энтони Готтлибу, Неду Блоку, Полу Богоссиану и Джонатану Адлеру; моему остроумному и прилежному стажеру Джимми О’Хиггинсу; моему агенту Крису Кэлхуну, а также редактору Бобу Уэлу и его помощнику Филипу Марино.

Больше всего я сожалею, что Кристофера Хитченса уже нет среди нас и нельзя поговорить с ним об этой книге. Когда я попросил его об отзыве, он написал из медицинского центра в Хьюстоне, где проходил последний курс лечения от рака: «Присылайте… буду рад такой чести». Десять дней спустя он был мертв.

И наконец, моя благодарность Джареду, Малкольму и Дженни за помощь в пробуждении от космической спячки.

1 Dawkins R. God delusion. Boston (MA): Houghton Mifflin Harcourt, 2006. P. 184. Рус. пер.: Докинз Р. Бог как иллюзия / Пер. с англ. Н. Смелковой. М.: Corpus, 2008. (Библиотека фонда «Династия».)