Не спите, Иможен! Наша Иможен - Шарль Эксбрайя

столкнулись с Мак-Клостоу. Сержант озирал окрестности с единственной целью убедиться, что все спокойно. А поскольку Арчибальд искренне полагал, будто тишиной и порядком обитатели города обязаны исключительно ему, то созерцание мирной жизни Каллендера очень грело его самолюбие.

– Пойдемте с нами, сержант, мне нужен свидетель, – окликнул коллегу Мак-Хантли.

Арчибальд с тревогой покосился на Иможен, но, коль скоро она явно оказалась тут по воле инспектора, возражать не посмел. Уже втроем они вошли в аптеку Хьюга Рестона, где покупателей теперь обслуживал молодой человек, нанятый на то время, пока вдова не продаст заведение.

Слегка удивленная внезапным нашествием Фиона проводила их в гостиную и сразу повернулась к Иможен.

– Что это значит, мисс Мак-Картри?

Однако Мак-Хантли, не давая шотландке ответить, вклинился в разговор.

– Мисс Мак-Картри – лицо неофициальное, – сухо заметил он, – и давать объяснения – не ее дело. Так вот, нас с сержантом привело сюда расследование. Надо выяснить кое-какие обстоятельства, связанные с убийством вашего супруга. А мисс Мак-Картри составила нам компанию только потому, что сумела убедить, будто ее присутствие несколько разрядит атмосферу.

Фиона улыбнулась Иможен.

– Несомненно. А теперь, инспектор, я готова ответить на ваши вопросы.

– Прошу вас не сердиться на меня за грубость, но я не вправе ходить вокруг да около и терять время. Итак, давно ли вы поддерживаете любовную связь с Китом Лидберном?

Фиона, казалось, остолбенела от удивления. Мак-Клостоу тоже – как с Луны свалился. Он еще не знал об откровениях Иможен и лишь изумленно таращил глаза.

– Хорошо, что вы заранее извинились, инспектор. Пр правде сказать, я ни разу в жизни не сталкивалась с подобным хамством.

– Я задал вам вопрос, миссис Рестон, и хотел бы получить ответ.

– Что ж, могу сказать одно: моя личная жизнь вас ни в коей мере не касается!

С этой минуты Дугал окончательно уверовал, что Иможен ему не солгала, и решил не отступать.

– Думаете, я удовольствуюсь таким ответом и смиренно уйду, бормоча извинения?

– Именно так вам бы и следовало поступить, будь вы воспитанным человеком.

– Тысяча сожалений, миссис Рестон, но я прежде всего полицейский.

– Оно и видно.

– Вы хотите, чтобы я повторил вопрос?

– Не стоит. Я никогда не была любовницей Кита Лидберна.

– И готовы поклясться в этом на Библии?

– Да.

Инспектор повернулся к Иможен.

– Ну?

Мисс Мак-Картри подошла к Фионе.

– Дорогая, прошу вас, скажите правду…

– Так это вы меня оклеветали? А я-то считала вас другом! О, Иможен, как вы могли так со мной поступить?

– Мне нужно разоблачить убийцу Хьюга.

– Но я не понимаю, каким образом…

Мак-Хантли не дал ей договорить.

– Я уверен, что мисс Мак-Картри меня не обманула и не возвела на вас напраслину, миссис Рестон.

– Почему вы так думаете?

– Это доказывает ваше поведение. Впрочем, сейчас мы окончательно все проверим. Сходите за Лидберном, Мак-Клостоу, и притащите его сюда.

Сержант вышел, и началось тоскливое ожидание. Три участника маленькой драмы, разыгравшейся в гостиной Рестонов, волком смотрели друг на друга. Наконец гнетущую тишину нарушила мисс Мак-Картри:

– Может быть, следовало бы…

– Нет! – буркнул Дугал. – Не вмешивайтесь, мисс! Я сам знаю, как вести допрос и, пока мне не докажут обратного, предпочту свои методы вашим!

Мисс Мак-Картри снова погрузилась в полное затаенной обиды молчание. Но дрожь, пробежавшая по ее огненной шевелюре, свидетельствовала, что неосторожный Мак-Хантли обрел нового, и очень опасного врага. Больше всего шотландка ненавидела, когда ее пытались публично поставить на место.

Зато появление Мак-Клостоу и Лидберна немало позабавило Иможен. Еще с улицы в гостиную донеслись его возмущенные вопли. Грубое лицо мясника раскраснелось даже больше обычного. По какому праву Мак-Клостоу вырвал его из дому, не дав докурить трубку, и чуть ли не силой приволок сюда?

– Силой? – холодно заметил Мак-Хантли. – Боюсь, вы немного преувеличиваете, мистер Лидберн. Я что-то не вижу на вас наручников!

– Только этого не хватало!

– Если хотите знать мое мнение, мистер Лидберн, вы совершенно напрасно подняли столько шума. Чего вы так опасаетесь?

– Я? Ничего! Уж не пытаетесь ли вы, случаем, меня запугать?

– Не стоит попусту гадать, мистер Лидберн. Я послал за вами, потому что вы мне нужны.

– Допустим. И что дальше?

– Я хочу знать, как давно началась ваша любовная связь с миссис Рестон.

Иможен с видом знатока любовалась физиономией Кита, на которой последовательно проступали все цвета радуги. Из красного она стала пунцовой, потом под глазами появились синеватые круги, а старые шрамы приобрели отвратительный оттенок ошпаренного мяса.

– Что вы сказали? Нет, что вы посмели сказать?

– Меня интересует, когда вы стали любовником миссис Рестон!

– И еще при свидетелях! Предупреждаю: я на вас в суд подам за клевету!

Мак-Хантли невозмутимо повторил вопрос.

– Клянусь святым Андреем, это поклеп! – заорал мясник. – Никогда я им не был! Чудовищная клевета! Я требую, чтобы мне назвали имя мерзавца, у которого хватило подлости придумать такую грязную сплетню!

– Мы никогда не называем имен тех, от кого получаем сведения.

– Хотите вы того или нет, но я его сам узнаю и, клянусь…

– Не стоит так хлопотать из-за пустяков, – спокойно заметила Иможен, – это я.

– Вы? И как я сразу не догадался, что это ваша работа? Проклятая чертовка!

Мак-Клостоу закрыл глаза, не желая видеть, что сейчас произойдет, хотя в глубине души ликовал: наконец нашелся человек, способный высказать мисс Мак-Картри все, что он о ней думает. А Дугал потирал руки. Да, он избрал самый удачный метод ведения допроса, нет более надежного способа узнать правду, чем столкнуть лбами свидетелей! А Иможен все тем же невыносимо ровным тоном продолжала:

– Слушайте, Лидберн, к чему притворяться? Вам ведь лучше кого бы то ни было известно, что я нисколько не погрешила против истины! Любвеобильная натура… Помните крошку Мойру, горничную ветеринара? Ваш бурный роман кончился тем, что ее во избежание скандала быстренько выставили за дверь…

Полицейские отродясь не слышали звука, подобного тому, что издал мясник, сжимая огромные кулаки. Однако наброситься на мисс Мак-Картри Лидберн не успел – еще один спокойный женский голос пригвоздил его к месту.

– Кит!

Обернувшись, участники драмы увидели застывшую на пороге живую статую оскорбленной добродетели – Флора Лидберн взирала на мужа испепеляющим взглядом.

– Уверяю вас, Флора, тут какая-то ошибка, – жалобно