Английские корни немецкого фашизма. От британской к австро-баварской `расе господ` - Мануэль Саркисянц

Как известно, эта борьба должна была «встряхнуть» (по Гитлеру) и гитлеровские СС. Войска СС должны были особо отстаивать «физическую и моральную территорию, необходимую для расы экспансивной и имперской» (говоря словами английского вице-короля лорда Керзона). Орудием в этой борьбе служила не культура, а куда более сильная вещь — огнестрельное оружие. В пьесе группенфюрера СС Ханса Йоста один «соратник» всякий раз, когда слышит слово «культура», ощущает желание снять револьвер с предохранителя. При Гитлере Йост стал президентом Академии литературы. В Англии столь практичный вождь не занял бы такого поста. Правда, не столько из-за «револьвера», сколько потому, что для англичан бесполезность и даже вредность литературы уже давно стала аксиомой. (Так думал и современник Ханса Йоста, директор Винчестерской паблик-скул, председатель Имперской объездной комиссии паблик-скул (1926) Монтегю Рэндалл, один из тех, кого пригласили для улучшения отбора нордических родсовских стипендиатов (стипендиатов германской расы).[1015]) Литература, по мнению англичан, мешала муштре хранителей империи, подрывала дух элитарных паблик-скул, враждебный разуму и индивидуальности.[1016]

Когда воспитание ставит перед собой такие цели, разглагольствования также становятся помехой. Ведь многословие, как известно, характерно для кляузников и ворчунов, тогда как для людей, облеченных реальной властью, характерен грозный рык. Соответственно и заповеди для представителей балтийско-баварско-остмаркской расы господ в «немецкой Индии», в гитлеровском восточном пространстве гласили: «Вы никогда не убедите русского… Говорить он может лучше вас, потому что он прирожденный диалектик… Решающее значение должна иметь лишь ваша воля… в том числе и благодаря ее твердости… Сохраняйте дистанцию по отношению к русским, они не немцы».[1017]«Если ты шатаешься пьяным на глазах своих иноплеменных рабов, то разве ты создаешь впечатление, что это раса господ прибыла сюда?», — иронизировал Генрих Гиммлер.[1018]

Из английского колониального опыта следовало, что «европейская администрация представительствует от имени чего-то величественного… И, следовательно, мы снова возвращаемся к английским методам… Хайль Гитлер», — утверждал один представитель рейха в Эфиопии в 1940 г.[1019] Для колониальных англичан, чьи методы управления послужили образцом для немцев, важно было научиться держать себя, изображать олимпийское превосходство — и сохранять этот имидж перед туземцами («Стоит только один раз дать им повод усомниться в непобедимости британской власти, и все достигнутое рассыпется в прах»).[1020]«Перед низшей расой необходимо демонстрировать власть, могущество и холодность», чтобы туземцы не увидели чего-нибудь, что могло бы подвергнуть сомнению «недостижимую высоту статуса высшей расы», статуса большего, чем просто статус человека. Так, бойскауты должны были учиться внушать туземцам, что «англичанин —…больше, чем просто человек». Имитируя превосходство, англичане — «как нечто большее, чем [просто] человеческая раса» — привычно соблюдали дистанцию по отношению к покоренным народам. «На публике следовало постоянно сохранять внешнее достоинство — наполовину за счет высокомерного выражения лица, [естественного для англичан], наполовину за счет [соответствующей] маски».[1021]

«Со всем этим можно было бы смириться… если бы англичанам… были присущи возвышенные добродетели и высокая духовность…»[1022] А поскольку британцы не проявляли этих качеств, автор «Более Великой Британии», сэр Чарлз Уэнтворт Дилк[1023] давал следующие наставления о том, как удерживать власть: «Сто лет англичанин в Индии держался как полубог. Он считает себя высшим существом, а [туземное] население воспринимает его так же, как он сам оценивает себя. Всякое ослабление уверенности… как со стороны англичан, так и со стороны индийцев, было бы опасным».[1024]

Возможность подобного ослабления внушала серьезный страх. «Наши офицеры рассказывают, что любой туземец, говорящий по-английски, — негодяй, лжец и вор, что… недалеко от истины», — заявлял сэр Чарлз Дилк.[1025] Именно в «туземцах», получивших английское образование, колониальные британцы видели наибольшую угрозу.[1026] Существовала «опасность», что они знают больше и в разговоре над ними не удастся взять верх. Именно поэтому среди всех «туземцев» колониальные англичанине предпочитали послушных солдат и с подозрением относились к разглагольствующим индусским интеллектуалам (бенгальским «бабу»).[1027] В 1886 г. руководитель африканского отдела британского колониального ведомства заявил, что «образованный туземец — это проклятие западного побережья…» В Британской Западной Африке это мнение оставалось в силе еще в 1938 г.: «неученых туземцев предпочитали ученым».[1028]

В противоположность англичанам, немцы кайзеровских времен с их миссионерским менталитетом стремились распространять собственную культуру среди населения колоний.[1029] Адольфу Гитлеру, напротив, казалось бессмыслицей, чтобы Германия «мотивировала свое право на колонии способностью и желанием распространять немецкую культуру…» Ведь в этом отношении фюрер также равнялся на английские образцы: англичанину никогда бы не пришло в голову обосновывать создание колоний «чем-то, кроме абсолютно реальных и практических преимуществ». «Не стоит забывать и про плеть, повсеместное использование которой обуславливалось полным отсутствием риска вступить в противоречие с культурной миссией». А «если… туземцы… у нас… чувствовали бы себя лучше, чем при англичанах, то для нормального англичанина это… говорило бы только в пользу английского типа колониальной политики».[1030]