Пешка - Карен Линч

– Хватит притворяться, Джесси. Мы нашли планшет.

– Какой планшет?

– Тот, что ты спрятала в подвале своего дома, – он поддел пальцем рукоять меча на поясе. – Тебе стоило найти укрытие получше и придумать более сложный пароль. Фаолин взломал его в два счета.

Я растерянно покачала головой.

– У меня нет планшета.

Он скрестил руки.

– И, полагаю, это не ты сделала фотографии, которые мы обнаружили на нем. Фотографии меня, снятые за последние два месяца, а также таблица со всеми местами, где я бывал. Честно говоря, я впечатлен – мы понятия не имели, что ты так давно за мной следила, ожидая подходящей возможности.

– Возможности для чего?

Я не успевала следить за ходом его мысли и зациклилась на этом загадочном планшете, который якобы принадлежал мне.

– Хватит строить из себя невинность, – прорычал он. – Я прочел записи в таблице – ты хорошо спланировала, как подобраться ко мне поближе. Только забыла дописать свой маленький замысел – рассказать нам, что кто-то попытается убить меня на приеме. Гениально! Тут ты даже Фаолина одурачила.

– Хватит! – воскликнула я. – Я понятия не имею, откуда взялся этот планшет, но он не мой. Ты должен поверить мне!

Его губы скривились в безобразной ухмылке.

– Сдавайся. Я больше не поведусь на твои уловки. Тебе повезет, если я не позволю Фаолину убить тебя после всего, что ты сделала.

Я отшатнулась от злобы в его голосе.

– Я ничего не сделала! Почему ты мне не веришь?

– Доказательства твоей вины говорят сами за себя. И это – самое весомое из них.

Он потянулся в карман пальто и достал фотографию, а затем показал ее мне. На ней был Фарис, и, судя по болезненному цвету кожи, она была снята совсем недавно.

Я помотала головой.

– Я не делала этот снимок. До вчерашнего дня я даже никогда не видела Фариса.

– Однако ты знаешь его имя.

Во мне нарастал гнев, вытесняя страх.

– Я знаю его имя, потому что сидела в его камере и общалась с ним половину прошлой ночи!

– Ложь! – сплюнул Роджин. – Благодаря ей он уже много дней валяется без сознания.

Я бросилась к прутьям и вцепилась в них скованными руками.

– Он врет! Фарис сказал, что они много месяцев держали его в железных цепях. Клянусь жизнью, что еще вчера он был в сознании.

– Ты хотела сказать, что ты держала его в железных цепях? – спросил Роджин приторным голоском. – Ты сидишь в этой камере лишь потому, что я узнал о твоих гнусных деяниях и положил им конец.

– Спроси Фариса, он сам все расскажет, – обратилась я к Лукасу.

– Очень удобно, – глумился Роджин. – Спрашивать того, кто никогда не очнется. А ты расчетливее, чем я думал.

Я с надеждой взглянула на Лукаса, но он лишь равнодушно смотрел в ответ. Мне хотелось умолять, чтобы он мне поверил, но по его ожесточенному выражению лица я видела, что он уже признал меня виновной. И никакие слова или поступки не изменят его мнения.

Я открыла рот, чтобы рассказать о родителях, которые лежали всего в двадцати шагах от нас, но страх вынудил меня промолчать. Я не знала этого безжалостного фейри и не могла доверить ему их безопасность. Что, если он посчитает их тоже виновными и оставит на милость Роджина? Тот убьет их еще до заката.

– Ты хочешь что-то сказать, Джесси? – спросил Лукас. Его бессердечность потрясла меня, но если он ждал, что я начну пресмыкаться перед ним, то плохо меня знал.

Я в негодовании уставилась на него.

– Значит, ты вернулся из королевства и внезапно решил обыскать мой подвал, где по чистой случайности нашлись улики против меня?

– Мы получили звонок от твоего дружка, после того как ты попыталась подставить его.

– И ты ему поверил? – заорала я. – Ты поставил слово гнусного наркоторговца выше моего? Как ты мог? Что я сделала, чтобы ты так легко поверил, что я способна на такой отвратительный поступок?

Лукас открыл рот, но он уже достаточно сказал. Пришла моя очередь.

– Я доверяла тебе. Впустила тебя в свой дом, познакомила с братом и даже решила, что мы друзья. Как глупо с моей стороны.

Горло обжигал комок слез, но я скорее умру, чем расклеюсь у него на глазах. Он не заслуживал ни единой моей слезинки.

Я выпрямилась, насколько позволяла тесная клетка.

– Не знаю, почему я так удивляюсь. Ты с самого начала давал понять, что помогал мне лишь потому, что это было в твоих интересах. Ну, примите мои поздравления, ваше высочество. Вы получили именно то, что хотели.

Впервые с прибытия сюда в его глазах промелькнуло сомнение.

Керр и Йен встали рядом с ним и оба окинули меня взглядом. Видимо, теперь, когда их принц обратил на меня внимание, они соизволили признать мое существование. Меня тошнило от одного этого слова. Это они лжецы, а не я. Моя вина лишь в том, что из-за собственной наивности я не заметила, как меня использовали. Больше эта ошибка не повторится.

– Что хочешь делать? – неуверенно спросил Керр. – Мы забираем ее с собой?

– Да, – ответил Лукас в то же время, как я сказала «нет».

Все трое уставились на меня. Даже Роджин выглядел удивленным. Но я не собиралась менять одну клетку на другую, особенно когда здесь мои родители. Раиса обещала помочь им, и я сделаю все возможное, чтобы это произошло.

Йен нахмурился.

– Ты хочешь остаться в этой грязной камере?

Я горько рассмеялась.

– Чего я хочу, так это быть дома с семьей и настоящими друзьями и забыть, что когда-либо знала вас. Но мы не всегда получаем желаемое, верно? – я вернула внимание к Лукасу. – Думаю, мы закончили. Передай Фарису, что я желаю ему скорейшего выздоровления, но пусть простит меня, если я не стану присылать цветы.

– Джесси… – начал Керр, но я уже отвернулась.

Я поползла к задней стенке камеры, стуча наручниками по бетонному полу, и села, обхватив колени руками. Затем уткнулась в них лбом и стала ждать, когда фейри уйдут. Так и сидела, пока не раздались их шаги на лестнице.

Я обвела взглядом пустой подвал, чувствуя себя более одинокой и побитой жизнью, чем за все свои восемнадцать лет. Меня тошнило, грудь болела, будто по ней кто-то потоптался, но хоть предательство Лукаса ранило в самое сердце, он меня не сломил. Пусть он и принц фейри, но я – дочь Патрика и Кэролайн Джеймс, и потребуется нечто большее, чтобы уничтожить меня.

Время тянулось мучительно медленно. Я слышала шум в доме, но меня никто не беспокоил. К сожалению, это также значило, что никто не принес мне еды и воды. Без еды я как-нибудь справлюсь, но вот такой жажды я еще никогда не испытывала.