Прекрасная мука любви - Патриция Мэтьюз

Но сейчас Глэдни было не до рассуждений. Вскочив, он бросился к мистеру Мерси. Тот был мертв, а крысы все еще копошились у него в волосах.

Чувствуя, что его сейчас вывернет наизнанку от отвращения, Глэдни сбил отвратительных тварей на пол и принялся топтать их ногами.

Наконец, увидев, что крысы не подают признаков жизни, Глэдни, тяжело дыша, остановился.

– Глэдни, с тобой все в порядке? – раздался позади голос Ребекки.

Глэдни круто повернулся.

– Ты меня об этом спрашиваешь?! Со мной все отлично! Вопрос в том, что с тобой!

– О, Глэд, это было ужасно! – Слезы текли у Ребекки по щекам. – Если бы ты сегодня не пришел, я не знаю, что бы со мной было!

Глэдни бросился лихорадочно развязывать мокрые узлы веревки, стягивающей запястье и щиколотки Ребекки, но остановился и, взглянув на девушку, нерешительно начал:

– Он... он не...

– Нет, он меня не тронул. Даже не знаю почему. Я все время ожидала, что он на меня накинется.

– Он просто ненормальный. Ему, видимо, доставляло удовольствие наблюдать, как женщина сходит с ума от страха. Сам процесс изнасилования не представлял для него интереса.

Глэдни развязал Ребекку, она бросилась к нему на шею и разрыдалась.

– Ну же, Бекки, успокойся. Не надо плакать, моя хорошая, – ласково проговорил Глэдни. – Все уже позади. Я это тебе точно говорю, все позади.

Но Ребекка все еще дрожала от пережитого ужаса.

– Пожалуйста, Глэд, найди мою одежду, – прерывающимся голосом попросила она, – и увези меня из этого ужасного места!

Розовые пальцы рассвета нежно коснулись цветущих веточек кизила, зеленых листьев дуба. В воздухе, напоенном запахом цветов, еще чувствовалась прохлада. Глэдни любил бывать в лесу в такой ранний час. Он разбил палатку в тени невысоких холмов, тянувшихся вдоль берегов реки Огайо на западе от Луисвилла. Последняя утренняя звезда светилась яркой точкой над голубыми горами, простиравшимися длинной пологой грядой к югу.

Костер, который он развел накануне вечером, уже почти потух. Глэдни положил на тлеющие угли несколько сухих поленьев и поворошил угли. Наконец язычки пламени весело заплясали вокруг подвешенного над костром кофейника. Раздался дробный стук. Это застучал по дереву дятел, словно призывая обитателей леса выйти из своих жилищ. В какой-то степени ему это удалось: из леса выскочил заяц и, петляя, стрелой пронесся от одних зарослей к другим.

Улыбнувшись, Глэдни налил чашку кофе и присел на корточки, собираясь ее выпить. Кофе был крепкий и горячий, и пришлось подуть, чтобы немного его остудить. Из-за горизонта медленно выполз солнечный диск, постепенно превращаясь из красного в оранжевый, из серебристого в белый. Глэдни смотрел на него до тех пор, пока перед глазами у него не поплыли круги.

Мысли его вернулись к Ребекке. После того как Глэдни вывел спасенную им девушку из страшной хижины, он отвез ее в «Таунз фарм», чтобы она пришла в себя. Утром они сели на поезд, прихватив с собой Черного Принца, и вернулись в Луисвилл. Стивен, его сестра Джин, кузен Ребекки Поль Стэнфорд и оба ее дедушки встречали их на вокзале. Встреча оказалась шумной и радостной, и Глэдни чувствовал себя лишним и никому не нужным.

Свадьба Джин и Поля Стэнфорда была назначена на воскресенье, а Кентуккийское дерби начиналось через неделю, в понедельник, 17 мая. Ребекка была приглашена на свадьбу в качестве подружки невесты. Хэллоран тоже получил приглашение, однако отказался участвовать в радостном событии, мотивировав свой отказ тем, что у него срочные дела.

На самом же деле Глэдни чувствовал, что будет на свадьбе лишним, и это было ему неприятно. Кроме того, Ребекка должна была наконец решить, кого из двоих ей выбрать, его или Стивена, а поскольку она пообещала дать ответ после дерби, времени на размышление у нее оставалось не так уж много.

Внутренний голос нашептывал Глэдни, чтобы он не отходил от Ребекки ни на шаг, служил постоянным напоминанием о том, что между ними произошло. Но он предпочел поступить наперекор внутреннему голосу. Во-первых, это было более по-джентльменски, а во-вторых, предотвратило бы напряженность, которая могла возникнуть между ним и Стивеном.

Глэдни расхохотался. Ну надо же, какое словечко выдумал: «по-джентльменски»! И это он-то, Глэдни Хэллоран, джентльмен! Да его друзья, если бы такое услышали, со смеху бы лопнули!

Но так или иначе, Глэдни отказался от приглашения на свадьбу и пока что решил привести себя в порядок. А именно: провести несколько дней, оставшихся до начала грандиозных состязаний, на природе, что всегда действовало на него умиротворяюще. А Ребекке он сказал, что увидится с ней в день открытия Кентуккийского дерби или немного раньше.

Теперь у Глэдни оказалась в запасе пара дней одиночества. Джин Лайтфут уже, должно быть, вышла замуж, а совсем скоро и ему предстоит узнать, станет ли он женатым человеком.

Глэдни встал, потянулся, чтобы размять затекшие после ночевки на земле мышцы, затем убрал остатки завтрака, закурил сигару и принялся ходить взад-вперед, вновь и вновь тщательно продумывая детали плана, созревшего у него за дни одиночества. Это был гениальный по простоте план – по крайней мере ему так казалось.

Но самое главное: если он удастся, Оскар Сталл получит хороший урок, на который давно напрашивается.

– Мисс Хокинс, мисс Хокинс! – послышался за дверью женский голос.

– Да? – ответила Ребекка.

Она стояла перед зеркалом и, прикладывая к ушам то одни серьги, то другие, внимательно рассматривала свое отражение, пытаясь определить, какая из двух пар ей больше идет. И зачем только Джин дала ей две пары серег! Теперь она никак не может решить, какие же ей надеть.

Дверь отворилась, и в проеме показалась голова одной из горничных Лайтфутов – крупной приземистой негритянки.

– Мисс Хокинс, – начала она. – Мисс Лайтфут просила меня узнать, не могли бы вы прийти в ее комнату. Мне кажется, она немного не в себе.

Ребекка живо обернулась.

– А что случилось, Дони? – с беспокойством спросила она.

– Да обычная истерика, – усмехнулась негритянка. – С невестами такое сплошь и рядом случается. Мне уже сто раз приходилось это наблюдать.

Ребекка улыбнулась.

– Хорошо, я сейчас к ней приду.

И она отправилась по длинному коридору в комнату Джин. Большинство приглашенных на свадьбу гостей прибыло, и их голоса и смех доносились до второго этажа. Ребекка уже успела побывать внизу и посмотреть, как украшен дом. Повсюду висели гирлянды садовых и оранжерейных цветов. Оркестр, нанятый для развлечения гостей, наигрывал веселые мелодии. Мебель в столовой была сдвинута в сторону. В центре стола возвышалась огромная стеклянная чаша с фруктовым пуншем, щедро сдобренным виски «Кентукки хоум». Фермеры, конюхи, тренеры и прочий рабочий люд собрались вокруг этой чаши. Мужчины потягивали пунш и обменивались неловкими шутками по поводу своих непривычных нарядов. Время от времени то один, то другой оттягивал ворот рубашки, словно ему не хватало воздуха, а остальные от души над ним потешались. Именно подобный взрыв смеха и донесся до Ребекки, когда она стояла у дверей комнаты Джин.