Убить генерала - Михаил Нестеров

Боковые стекла «Жигулей» осыпались. Но из машины не прозвучало ни одного ответного выстрела. Виктор прицелился ниже и, прежде чем повернуть за угол дома номер 16 по Басманному переулку, прострелил задние колеса «семерки».

* * *

Терехин склонился над Вадимом Соловьевым и покачал головой. Майор лежал на площадке лицом вниз. На его сером пиджаке были отчетливо видны следы пуль. И все с левой стороны. Снайпер не оставил ему ни одного шанса. И все же полковник перевернул своего бывшего подчиненного на спину. И даже не удивился, поймав в его глазах живой блеск.

Вадим был жив, но дыхание его едва прослушивалось. Изо рта стекала на шею струйка крови. Рубашка на груди пропитывалась кровью, набухала на глазах.

— Давно тебя не видел, Вадим, — тихо, с присущей ему хрипотцой сказал Николай. — И уже начал подумывать, что ты мертв. — Терехин сел на ступеньку и положил руку с пистолетом Макарова на колено. Он смотрел в глаза своего опера не отрываясь. — Я же говорил, что ты найдешь на свою жопу приключений. Нет, Вадим, дело не в том, что я плохой, а ты хороший. А в том, кто из нас хуже. Ты оказался хуже, Вадим. Ты просто дерьмо. Ты — Х.З. из нацболовского опроса. Ты — хер его знает. Ты первый космонавт, ты Терминатор. Ты придурок, который закусывал водку комнатными цветами. Ты сожрал цветы, которые могли украсить твою могилу. Хорошо, что ты не употреблял в пищу осину. Поэтому ты можешь рассчитывать на осиновый крест.

И все. Глаза Вадима Соловьева закрылись. Он уже не слышал последнего, сказанного его бывшим шефом:

— Мой бедный соловей вспорхнул и — полетел за тридевять полей...

* * *

Оставляя справа Казанский вокзал, где на звуки перестрелки отреагировали только пара носильщиков с тележками, загруженными тюками, и сопровождающая их таджикская семья, Крапивин ровной походкой шел в сторону Каланчевской. По мосту, возвышающемуся над ней, прогрохотала пустая электричка. Близнец свернул к широкой площадке, забитой легковыми машинами и междугородними автобусами, срезая путь. Прошел мимо ограждающих щитов и ступил на «зебру». Оставалось пройти под мостом и оказаться напротив магазина-салона «Большевички». Вот уже видны буквы скромной рекламы: «Большевичка — 1929». А вот и такси.

— Там вроде была какая-то стрельба, — сказал водитель «Волги», когда Крапивин сел в машину.

— Да, — подтвердил снайпер и продемонстрировал «глок», — вот из этого пистолета. Поехал вперед! И если ты остановишься...

* * *

Полковник Далматов долго не мог двинуться с места. Он растянулся на заднем сиденье «Жигулей», присыпанный стеклом. На руку, которая оказалась между передними сиденьями и лежала на рычаге ручного тормоза, капала кровь из пробитой головы водителя.

Так он пролежал минуту или две. Наконец выбрался из машины, но направился в сторону подъезда, а не погнался за преступником.

Первым делом он увидел полковника Терехина. Николай сидел на ступеньке с табельным «Макаровым». Босой, в майке без рукавов. Перед ним лежал майор Соловьев.

— Он ушел? — спросил Терехин, не меняя позы.

— Кто?

— Крапивин, — спокойно пояснил Николай. — Ворвался ко мне с автоматическим пистолетом...

«Тебе кого? — также автоматически вспоминал Далматов рапорт Вадима Соловьева. — Затем какой-то стук, и дверь закрылась».

— ...отключил меня в прихожей. Ты-то за каким чертом приехал? Я почти уболтал его сдаться. Теперь считай трупы. Начни с Вадика Соловьева. И так до ста одного...

22 июля, четверг

Близнец сидел в «Жигулях» шестой модели. Они остановились на углу Черноморского бульвара и Азовской улицы, неподалеку от станции метро «Каховская», четверть часа назад. Сейчас часы показывали половину двенадцатого. Вообще все улицы в этом районе столицы носили «морские» названия: Ялтинская, Артековская, Керченская, Херсонская, Перекопская. Севастопольская, разумеется.

Полуденное солнце светило прямо в лобовое стекло «жигуленка», и Виктор надел фирменные солнцезащитные очки — подарок Марии.

Человек за рулем «шестерки» ни о чем не спрашивал. Он был одним из осведомителей полковника Терехина именно в этом районе. Лет сорока, небритый, сосредоточенный.

Со стороны «Каховской» показался «БМВ-семерка». Водитель «Жигулей» поспешил тронуться с места. Развернувшись, он подъехал к автомойке, расположенной на углу Азовской и Балаклавского проспекта.

— Видел «БМВ»? — спросил он.

— Да.

— Это они. Иди. Не опаздывай — больше десяти минут они ждать не будут.

Крапивин вышел из машины и пошел по Азовской. Возле автозаправочной станции, где дорога делала плавный поворот, он остановился и прикурил. Когда поравнялся с иномаркой, контрольное время подошло к концу. Он постучал в стекло задней дверцы, глядя поверх машины. Дверца открылась, и на Близнеца уставился белобрысый парень лет двадцати пяти по кличке Сивый.

— Садись, — кивнул он и подвинулся, давая Крапивину место. — Оружие есть? — спросил он, когда снайпер сел, отгородившись от попутчика дорожной сумкой, и машина, набрав скорость, повторила маршрут «шахи». Виктор бросил взгляд в окно: «Жигулей» терехинского агента на автомойке уже не было.

Он расстегнул «молнию» на сумке и кивком показал, что оружие там.

Сивый присвистнул, держа в руках «глок-18», в магазине которого осталось всего шесть патронов.

— Откуда? — спросил парень, забрав оружие и продолжив копаться в сумке.

— Подарок, — коротко ответил Виктор.

Он был в майке с короткими рукавами, джинсах, все в обтяжку, так что он избежал процедуры обыска.

Штаб-квартира «южан» располагалась в живописном месте на Садовой слободе, неподалеку от музея-заповедника «Коломенское»; от Москвы-реки ее отделяли всего пара кварталов.

В большой комнате, куда его проводили, было семь человек. Он — восьмой. «Большая восьмерка».

— Назовись, — стандартно предложил человек лет сорока с короткой седоватой бородкой, одетый более чем просто: светлая рубашка с коротким рукавом, серые брюки. В его руках мелькала пилка, которой он проворно водил по ухоженным ногтям. Рисовка.

Он сидел в кресле напротив широкого окна, занавешенного плотными шторами. Это живо напомнило Крапивину комнату в доме-развалюхе, где он познакомился с Хворостенко. И его тут не хватало как в прямое так и в переносном смысле. Не хватало человека в инвалидном кресле...

— Меня зовут Виктором, — представился гость и буквально слышал предостережения полковника Терехина: «Ты лезешь в волчье логово — помни об этом. Одно неосторожное слово, и тебя порвут». — Это я убил генерала Дронова. А вчера положил четырех оперативников ФСБ в Басманном переулке.