Крутой мэн и железная леди - Елена Арсеньева

– Точно, черная и белая, я буду около черной. Да небоськак-нибудь найдемся, зал не такой уж и большой. Приезжайте. Я вам такое скажу,что вы мне не сто, а тысячу долларов заплатить захотите. Но да ладно, я ценуломить не буду, не беспокойтесь! Возьмите двести баксов, и ладно. Вот увидите.Мы вам такое… я вам такое скажу, что никаких денег не жалко будет! Всё, ждувас!

И Носачев бросил трубку.

«Мы вам такое…»

Что это за «мы» такие?! Интересная обмолвка.

Обмолвка ли?

Однако время не ждет.

Алёна выскочила из постели, пометалась по квартире и черезчетверть часа, напившаяся кофе, умывшаяся, встала перед гардеробом. Хотеланадеть любимые клетчатые парижские брючки с какой-нибудь кофтенкой и легкуюкурточку сверху (май замаял погодой!), но спохватилась.

Нет. Чует сердце – не все так просто с этим звонкомНосачева. Поэтому лучше провести обходный маневр.

Алёна взяла джинсы, футболку, кроссовки и теплую фланелевуюсерую кофту с золотисто-синей надписью на груди: «Sasquehanna University». Этукофту Алёне подарила одна ее знакомая девочка, Марина, чудное такое создание,которое умудрилось поучиться в Америке, в этой самой Сасквихенне, а теперьобитало ни больше ни меньше как в Париже. Марина вышла замуж за настоящегофранцуза и даже приглашала нашу писательницу приехать к ней летом погостить.Очень может быть, Алёна так и сделает, дописав романец про Федру и Иго… то естьпро Ипполита, конечно, Ипполита! Поедет, значит, и напишет в Париже новыйроманец, назвав его как-нибудь этак… типа… «Аэропорт Орли». Боже, какоесладкозвучие, какая музыка в этих двух словах!.. Да ради одного этого названиястоит написать роман о Париже!

А впрочем, вернись на землю. Пока ты еще не в Париже, а вНижнем Новгороде, и не в аэропорт Орли тебе надо спешить, а на Московскийвокзал. Для этого ты и надеваешь бесформенную кофту, совершенно скрывающуюфигуру, и бесполые джинсы с такими же кроссовками, и отыскиваешь в прихожейзабытую Алексом (похоже, забытую нарочно!) уродскую синюю каскетку смногозначительной надписью: «Not forget me!» [17]. Эту каскетку с нелепымкозырьком ты запрещала Алексу носить, потому что она ему жутко не шла. Зато онасовершенно меняет форму головы и делает человека неузнаваемым. Отлично! Что итребуется. Меняем имидж, краситься не надо. Солнечные очки прихватить сзеркальными стеклами – и можно двигать!

Хорошо бы, конечно, посмотреть электронную почту, но временинет: уже половина девятого, а еще ехать до вокзала, да и появиться там хотелосьбы заранее, чтобы оценить диспозицию.

Алёна надела очки, рассовала по карманам деньги, ключ,носовой платок и зеркальце, зажала каскетку под мышкой – не хотелосьуродоваться раньше времени – и выбежала вон из квартиры.

Пробегая мимо Капиной двери, малость притормозила,вслушалась – все тихо. Может, они, бедолаги, спят, отдыхают после ночныхприключений. Ну, пусть хоть они отдохнут, а писательнице Дмитриевой покойтолько снится!

Вдруг под лестницей что-то закопошилось. Алёна обмерла… ноэто оказалась всего лишь Сусанна, почтенная и очень милая дама с первого этажа,ближайшая соседка Капы Самсоновой.

– Леночка, здравствуйте, – поздоровалась она печально, хотяее темные глазки всегда блистали удивительным задором. – Вы случайно моегоПиратку не видели?

Пиратка – это был кот Сусанны: черный, гладкий, разъевшийся,плюшевый и наглый кастрат, который вечно норовил вырваться из квартиры и начатьшнырять по этажам, порою заморив бегавшую за ним хозяйку до полногоизнеможения.

– Не видела, – покачала головой Алёна. – Да куда он денется?Хотите, я до четвертого этажа поднимусь, проверю, может, за какой-нибудь ящикзабился?

– Нет, спасибо. Я уже там смотрела, – сокрушенно сказалаСусанна. – Он удрал, наверное.

– Сусанна, куда он мог удрать? – рассудительно сказалаАлёна. – Чужие здесь практически не ходят, а наши все его знают, если увидят удвери, ни за что на улицу не выпустят. Определенно сидит за чьим-нибудькартофельным ящиком, вы просто плохо посмотрели. Давайте я по…

– Да нет, он удрал! – уже со слезами в голосе перебилаСусанна. – Вот сюда! – И она, обернувшись, толкнула парадную дверь.

Алёна только ахнула. Эта дверь вела на высокое крыльцо,выходившее на улицу Ижорскую, но за все восемь лет жизни здесь Алёна ни разу невидела ее открытой. Кажется, она была заколочена, а может, просто накрепкозаперта. Кому же понадобилось ее открывать?!

Да, если Пиратка прошмыгнул сюда, пиши пропало. Ижорская –улица бойкая, это вам не тихий дворик…

– Теперь надо кого-то из мужчин просить заколотить или замокпоставить, – горестно сказала Сусанна. – А у нас в подъезде такие мужчины… Недопросишься зимой крылечко почистить, лампочку над входной дверью сменить!Просто бе…

Она осеклась, настороженно воздев голову:

– Леночка, вы слышите?..

Алёна прислушалась.

– Мя-ау…

– Пиратка! – закричала Сусанна и, подобрав длинную цветастуююбку, понеслась вверх по лестнице, как молодая. Навстречу прыгал котяра, и вотуже хозяйка со своим любимчиком слились в экстазе.

– Слава богу, – усмехнулась Алёна, выходя на улицу. Ой-ёй,она уже опаздывает…

Пробежала через двор, выскочила из арки. Такси, вот повезло!Алёна замахала обеими руками.

Водитель, рыхлый чернявый мужик с пивным брюшком и влажнымиглазами чуть навыкате, очень внимательно вчитался в английские буквы наАлёниной груди, оценил ее джинсы, потом спросил:

– Куда надо?

– На вокзал.

– Какой?

– А что, у нас много вокзалов? – удивилась Алёна, дажеподпрыгивая от нетерпения.

– Конечно. Аж пять. Речной, три автовокзала и Московскийжелезнодорожный.

– И правда! Ну, мне на Московский.

– Двести рублей.

– Сколько-сколько?!

– Двести.

– Ну, ерунда какая! – решительно сказала Алёна. – Стопятьдесят днем, а двести – это ночью.

– Умная очень! – хмыкнул шофер. – Ладно, сто пятьдесят.Села, поехала.

Алёна села и поехала.