Неповторимая любовь - Шеннон Дрейк

Это было впечатляющее зрелище. Стоя на веранде, Сабрина как завороженная разглядывала колонну, поражаясь ее размерам. Кроме солдат, здесь были белые слуги, денщики, журналисты и индейцы-разведчики. Поскольку солдатам предстоял марш по бесплодным землям, позади тянулась бесконечная вереница фургонов с припасами. Колонна растянулась на две мили.

Либби Кастер и еще несколько полковых дам вызвались сопровождать колонну до первого привала. Они пригласили с собой и Сабрину, но та отказалась, тем более что без Слоана эта поездка казалась ей бессмысленной. Но теперь, наблюдая за марширующей колонной, она понимала, что запомнит это зрелище на всю жизнь. По земле стелился туман, и казалось, будто кони плывут по облакам, исчезая вдали.

Проводив колонну, Сабрина вернулась домой и попыталась написать Слоану письмо, но разорвала несколько неудачно начатых листов и наконец отказалась от своего намерения. Выразить словами то, что тяготило душу, ей не удавалось.

На следующий день Либби Кастер вернулась в странном настроении: она была подавлена, хотя обычно излучала жизнерадостность и уверенность.

— Я видела, как он уезжал, — объяснила она Сабрине, зайдя к ней выпить кофе. — Долго смотрела ему вслед, и мне показалось, будто в сердце змеей прокрадывается ледяной холод. Да, Оти стремится к славе, но…

— Должно быть, прогулка получилась замечательной.

— Да. — Допив кофе, Либби встала. — Пойду писать Оти письмо, — чуть воспрянув духом, сообщила она. — Если вы хотите написать Слоану, я могу отослать письмо. До Иеллоустона проложена железнодорожная ветка, по которой войскам будут доставлять почту.

— Спасибо. Пока мне нечего писать. — Сабрина смутилась. — Жаль только…

— В чем дело?

— Просто мне хотелось бы узнать, можно ли догнать войска… и Слоана.

Либби нахмурилась:

— Сабрина, навещать мужа на вражеской территории немыслимо. А что касается Слоана… кто знает, где он теперь?

— Вы правы, но ведь ему предстоит встреча с генералом Терри, верно?

Либби кивнула:

— Конечно, но… Сабрина, мы с Оти собираемся встретиться Четвертого июля. Возможно, мы могли бы что-нибудь придумать. Но поверьте мне, никто не отважится сопровождать вас по территории враждебных племен.

— А гонцы, которые доставляют донесения?

— Они предпочитают путешествовать в одиночку. Ваши замыслы — безумие, — решительно заявила Либби.

После ухода Либби Сабрина вновь взялась за письмо. Она рассказывала о том, как колонна уходила из форта, как внушительно выглядели роты воинов на лошадях разной масти, и не могла заставить себя написать о главном. Наконец она закончила письмо словами: «С любовью и наилучшими пожеланиями здоровья и благополучия, Сабрина».

Она передала письмо Либби, которая пообещала отправить его Слоану.

Но в тот же вечер, после визита к Либби, Сабрине стало еще тяжелее. Едва спустившись с крыльца, она вспомнила, что забыла зонтик, вернулась за ним и случайно подслушала разговор Либби и Мэгги.

— Бедная, бедная Сабрина! Я слышала, как один из разведчиков кроу сегодня беседовал с Джимми Блейком. Слоан и сам не понимает, какая страшная опасность грозит ему. Разведчик слышал в одной из резерваций сиу, что воины враждебных племен больше не доверяют Слоану. Он в смертельной опасности.

— Как бы там ни было, Сабрина не должна узнать об этом! — предупредила Либби.

Сабрина тихо вышла. Сердце ее разрывалось в груди. Притворив за собой дверь, она обессиленно прислонилась к ней. Боже милостивый! Поиски Слоана ради спасения ее собственной души потеряли всякий смысл.

Она должна отправиться на поиски, чтобы спасти его самого.

Слоан благополучно разыскал полковника Гиббона.

Передав донесения, он отправился обследовать тропу, обнаруженную одним из солдат Гиббона, и порадовался, что отказался от сопровождения, ибо вскоре наткнулся на опечаленную семью шайенов — дряхлого старика, старуху и восьмерых детей, их внуков. Все трое сыновей старика были убиты вместе с женами. Их покарало правительство, но это не имело значения. Старый шайен изнемогал от усталости, его жена изголодалась, а дети были еще слишком малы.

Им предстояло жить в новом мире.

Слоан проводил индейцев к Гиббону и позаботился о том, чтобы их доставили в резервацию. К счастью. Гиббон понимал, как усложняют положение нападения на мирных индейцев, и не считал, что хороший индеец — мертвый индеец. Он лишь обрадовался тому, что к Бешеному Коню и Сидящему Быку примкнет на несколько человек меньше.

В полном одиночестве Слоан продолжал ночную разведку и, когда наконец устроился на ночлег под звездным небом, испытал удовлетворение от своей работы. Одни должны жить, другие — умирать: жизнь меняется. Хорошо, что ему удалось спасти эту семью шайенов. Собственная жизнь прежде не имела для него значения.

Но силы его иссякли. Подобно старику шайену, он устал сражаться. Война в прериях в конце концов завершится; сколько человек еще погибнет в ней, неизвестно. В будущем им предстоит совсем иная война. Ключом к победе станут знания, а не грубая сила.

Ему хотелось отправиться домой… и остаться там. Найти способ сблизиться с женой и отыскать путь в будущее.

Слоан закрыл глаза, пытаясь заснуть.

Едва погрузившись в дремоту, он услышал легкий, чуть уловимый шорох в зарослях. Не шевелясь, Слоан открыл глаза и огляделся. Ничего подозрительного он не заметил, но понял: рядом кто-то есть.

Внезапно он сорвался с места и откатился за камень, лежащий у берега реки. Выхватив револьвер, Слоан напомнил себе, что в нем только шесть патронов. Сколько же у него противников?

Люди, окружившие его, перестали таиться. Слоан услышал птичий крик и понял, что кричит вовсе не птица, а затем перед ним словно из-под земли выросли трое молодых индейцев. На их лицах и телах не было боевой раскраски, они были одеты в кожаные штаны и мокасины. Слоан узнал двоюродного брата Ястреба, Кинжала, прежде, чем молодой сиу заговорил.

— Кугуар-в-Ночи, мы рады видеть тебя одного, без солдат.

Он мог бы прикончить всех троих, подумал Слоан. Но индейцы тоже это понимали. Наверняка поблизости затаились другие воины. Если он попытается убить троих, то наверняка будет схвачен и умрет в муках. Слоану не хотелось убивать — так же, как и троим индейцам, стоящим перед ним.

Он поднялся из-за камня и сунул револьвер в кобуру.

— Здравствуй, Кинжал. Кинжал кивнул.

— Слоан, пойдешь с нами, — негромко проговорил он. — Тебе нельзя возвращаться к солдатам: ты слишком много знаешь.

— На самом деле я не знаю почти ничего, — возразил Слоан.

— Мы можем связать тебя, словно пойманного оленя, — продолжал Кинжал, — или предоставить тебе свободу. Но к солдатам ты не вернешься, а если попробуешь — тебя убьют. Мне жаль так поступать, но я буду вынужден застрелить тебя.