Dominium Mundi. Властитель мира - Франсуа Баранже

Годфруа поглубже устроился в кресле и вытянул ноги, чтобы расслабиться.

– Возможно. Этот человек вызывает у меня такое отвращение, что мне трудно уследить за нюансами его поведения.

Их прервало легкое электронное позвякивание. Боэмунд встал, подошел к мигающему настенному дисплею и прикоснулся к светящемуся квадрату на экране. На нем появилось лицо стоящего перед входной дверью Танкреда. Боэмунд ткнул пальцем в надпись «открыть» и вернулся к своему гостю.

– Он пришел, – сказал он просто.

Танкред быстро прошел через прихожую, направляясь к дверям гостиной. Боэмунд, скорее всего, ждет его там.

Он не знал, зачем тот его вызвал, но кое-какие соображения у него были. Они не часто виделись с начала полета, и дядя предпочитал встречаться с племянником скорее в общественных местах, нежели в личных апартаментах. Его вечная пресвятая беспристрастность! В тот момент, когда Танкред открыл дверь гостиной, до него донесся посторонний голос, и он спросил себя, кого же Боэмунд мог пригласить.

– Здравствуйте, дядя, – сказал он, заходя в комнату; удивился, обнаружив сидящего в одном из кресел Годфруа Бульонского, и приостановился на пороге.

– Заходи, Танкред! – бросил ему Боэмунд. – Присоединяйся к нам!

Чувствуя на себе взгляд Годфруа, Танкред немного скованно двинулся вперед, обнял дядю и повернулся, чтобы поклониться его гостю.

– Здравствуйте, Танкред, рад вас снова видеть.

Голос фламандского сеньора был теплым.

– Это я рад вас видеть, господин герцог.

– Прошу вас, зовите меня Годфруа.

Понимая, какая честь ему оказана, Танкред вежливо склонил голову, после чего тоже устроился в кресле, пока Боэмунд наливал ему вино. Дядя набросился на него не откладывая и загрохотал во весь голос:

– Ну что, Танкред, можно сказать, твое имя у всех на устах! Похоже, у тебя собственные и весьма своеобразные представления о военной дисциплине! Неужели ты думаешь, что такое поведение достойно настоящего солдата? Допустишь ли ты, чтобы кто-то из твоих людей повел себя так, как ты сегодня утром?

Смущенный Танкред не поднимал глаз; он был готов к серьезному внушению, но не в присутствии Годфруа Бульонского.

– Я могу вам объяснить… – начал он.

Боэмунд тут же прервал его, продолжив еще более суровым тоном:

– Куда делось все, чему я тебя учил? Куда делось все, чему тебя учили в Королевской военной школе в Дании? Кажется, ты забыл и собственное имя, и свою ответственность за него, а также за членов твоей семьи! Если ты недостойно себя ведешь, ты бросаешь тень на себя, а главное, на всех, в ком течет та же кровь!

Танкред понял, что дядя так отчитывает его, потому что и сам попал в неприятную ситуацию, возможно даже, на Совете крестоносцев.

– Мне очень жаль.

– Очень надеюсь, что жаль. А что еще я могу сказать? Боэмунд, князь Тарентский, глава нормандцев Сицилии и Южной Италии, а теперь еще и дядя самого недисциплинированного лейтенанта девятого крестового похода!

Он вскочил и принялся несколько театрально расхаживать по комнате, не выпуская из рук бокал. У Танкреда зашевелились сомнения, так ли дядя в действительности гневается, как желает показать.

– Клянусь всеми святыми, – снова заговорил Боэмунд, – что на тебя нашло, зачем ты взялся за собственное расследование этой истории? Из-за того, что та женщина была невестой твоего друга… Льето, да?

– В самом начале… может быть. Но дальше – больше. В этом деле вскрылись такие теневые зоны, что…

– Черт побери! С каких это пор ты заделался дознавателем? Ты сам не понимаешь, куда лезешь. Слух о твоих подвигах докатился до самого верха, до Петра Пустынника. Излишне уточнять, как он на это смотрит.

Танкреду стало не по себе. Сам претор рассержен его поведением… Потом он подумал, что смешон. А чего он ждал? Совершенно очевидно, что глава крестового похода должен быть в курсе всех подробностей произошедшего. В том числе и его собственных действий. Несмотря ни на что, он твердо решил, что не желает в очередной раз выглядеть пустым фантазером. Только не в глазах дяди. И не перед Годфруа Бульонским.

– Я продолжаю думать, что в этом деле что-то нечисто. И если Петр Пустынник хочет поддержать свою репутацию, он должен разобраться в нем внимательнее!

– Хватит, Танкред, куда тебя несет! Петр Пустынник, конечно, человек нелегкий, но прямой. – Боэмунд подошел к племяннику и строго взглянул на него. – А главное, он пользуется доверием папы. Иными словами, его власть на борту безгранична. С твоей стороны будет осмотрительней не настраивать его против себя.

Танкред оценил здравый смысл полученного предупреждения, но воздержался от ответа. Не хватало только поссориться с дядей. Годфруа, державшийся в стороне от их перепалки, решил, что самое время вмешаться.

– Что заставляет вас думать, будто выводы официального следствия ошибочны? – спросил он с любопытством.

Танкред повернулся к нему, и несколько секунд они смотрели друг на друга. Открытое и спокойное лицо Годфруа внушало доверие, и он решил ответить откровенно.

– Я знаю, что Legio Sancta проявляет особый интерес к этому делу. Возможно, они что-то скрывают или кого-то выгораживают. В любом случае расследование убийства Вивианы, – он подчеркнул это слово, – со всей очевидностью было проведено крайне поверхностно.

– Это всего лишь предположения, – возразил Боэмунд. – Ты не можешь предъявить ничего конкретного.

– Сожалею, но я вынужден вывести вас из заблуждения, дядя. Этой ночью я вернулся на место преступления. И в том, что я там обнаружил, не было ничего предположительного.

Годфруа Бульонский выпрямился в кресле. Если этот человек может поделиться с ними информацией, которую ультра предпочитают держать подальше от посторонних глаз, история может стать действительно интересной.

– Расскажите нам, – предложил он.

– Там было устроено нечто вроде тайного убежища, вход в которое скрывала изоляционная панель. Первоклассная работа. Само расположение навело меня на мысль, что обитатель тайника случайно попался на глаза несчастной Вивиане и поэтому ее ликвидировал.

– Если тайник действительно существовал, то это вполне логичная теория. И что вы обнаружили в этом секретном убежище?

– К несчастью, ничего интересного, мне не хватило времени тщательно изучить это место.

– Вы никого там не встретили?

Танкред постарался скрыть неловкость, но вопрос и правда вызывал затруднения. На данный момент он предпочел бы умолчать о появлении Испепелителя; ему даже самому себе было неприятно признаваться, но он не мог полностью доверять обоим своим собеседникам. Годфруа – просто потому, что пока мало его знал; Боэмунду – потому что так никогда и не мог понять, что у того действительно на сердце: дядя ни разу не был с ним полностью откровенен.