Избави нас от зла - Том Холланд

его призыву осталась и Маркиза. Темнота перед ней становилась все плотнее. Роберт отвернулся и сразу же устремился в самую гущу мертвецов, боясь даже подумать, как мало у него может оказаться времени. Это последнее, что он мог предпринять, потому что ему надо было поскорее пробиться сквозь заполнявших подвал нетерпеливых кровососов. Он чувствовал, что потеряет сознание от одной мысли о том, что тут может находиться его любимая.

— Эмили! — выкрикнул он. — Эмили!

Но еще не стих крик, как его взгляд остановился и слова, рвущиеся наружу, казалось, застряли в горле.

Наконец-то он нашел ее. Она лежала под двумя порозовевшими тварями, которых Роберт отшвырнул от нее пинком, словно это были всего лишь чудовищного размера клещи. Сквозь слезы он не мог видеть ее лицо, так же как не видел, а только чувствовал худобу ее тела. Он заключил ее в объятия. Она была липкой от запекшейся на ней серебристой слизи, и все же для Роберта, целовавшего ее спутанные волосы, исходивший от нее запах был милее благовоний Индии. Он попытался разрезать ее путы, но рукоятка ножа скользила в руке, а сквозь слезы он не мог разглядеть его лезвие. Внезапно он почувствовал, что нож взят из его рук и веревки разрезаны.

— Уносите ее, — приказала Миледи, — и как можно быстрее.

Она махнула рукой, и Роберт очнулся. Он увидел, что всюду вокруг них мертвецы шевелились и вставали на ноги.

— Фонарь! — крикнула Миледи.

Она оторвала полоску ткани от своего плаща, подожгла ее и помахала ею перед подобием человеческого лица ближайшей к ней твари. Но пламя не охватило его плоть, а с шипением погасло. Мертвые создания продолжали подниматься и смыкались в одну плотную массу.

Роберт поднял Эмили на руки. Как только он распрямился, мертвые существа, казалось, замерли, потом стали визжать и стонать. Он сделал шаг вперед. Ряды мертвецов перед ним дрогнули и отшатнулись. Трое или четверо из них столпились возле арочного прохода, ведущего к лестнице. Роберт сделал второй шаг по направлению к ним. Как и остальные, они зашевелились и попятились.

— Мадам!

Роберт оглянулся. Маркиза уже поднялась с колен. Темноту позади нее теперь озаряли вспышки, словно в ней бушевал пожар, а в самом ее сердце смутно маячила неопределенной формы фигура, возникавшая из языков черного пламени.

— Мадам!

Маркиза внезапно вздрогнула и издала пронзительный вопль. От фигуры в языках черного пламени на нее накатывалась густая тьма. Роберт напряженно вглядывался в лицо фигуры. Ему показалось, что губы существа стали раздвигаться, складываясь в улыбку.

Маркиза снова задрожала. Она подняла руки, прикрывая ими глаза, стала конвульсивно дергаться и пятиться, а потом споткнулась и упала в объятия Миледи. Все ее тело сильно содрогалось. У Роберта возникло ощущение, что был слышен стук ее костей. Внезапно он заметил, что волосы Маркизы стали седыми.

— Быстро! — крикнул он. — Именем Господа, бегите!

Он неуклюже протиснулся через арочный проход и остановился, чтобы подождать, пока пройдут Миледи и Маркиза. Когда они вышли, он бросил взгляд назад. Темнота в дальнем погребе была такой же, как прежде. Не было теперь видно ни лица, ни даже подобия какой-то фигуры. Однако мертвые твари продолжали ползать, сверкая горящими глазами, обнажая зубы в жестоких насмешливых улыбках. Что бы ни предвещало их веселье, Роберт не стал задерживаться, даже чтобы подумать о возможной причине их радости. Он только знал, взбираясь вверх по ступенькам с Эмили на руках, что само это веселье — достаточное основание для их бегства.

«Искусство — путь, я без него овца;

Искусство — свет, закроется — я слеп;

Искусство — жизнь, отнимут — я умру».

Граф Рочестер. Стихотворение

Их не преследовали. Как только они, оставив Вудтон далеко позади, расположились в одной из таверн Солсбери, загадка этого удачного бегства снова стала мучить Роберта. И все же с ним была Эмили. Он не только держал ее в объятиях. Она была и внутри него, заполняя его мысли. Он постарался отогнать от себя все дурные предчувствия. Он крепко прижимал девушку к себе, неся в приготовленную для нее комнату. Она, казалось, забылась в тяжелых снах. Скорее бы, мысленно молился Роберт, эти сны оставили ее навсегда. Она очистится от них, если сможет поправиться… Если только все обернется к лучшему…

Он остановился возле кровати, осторожно опустил на нее Эмили, все еще закутанную в плащ, которым он укрыл ее.

— Такого мягкого места для отдыха, — бормотал он, стоя возле нее на коленях, — у тебя не было последние два года.

Какой хрупкой она казалась, какой изможденной и бледной, и все же это не изгладило былой миловидности, которая после ее выздоровления, несомненно, снова расцветет в полной мере. Роберт приложил ухо к груди девушки, чтобы услышать биение сердца. Он погладил ее волосы, потом поцеловал ее, очень нежно, так же, как поцеловал в последний раз пять лет назад.

— Какая милая картина! Она могла бы выглядеть еще поэтичнее, если бы вы смыли с нее грязь.

Роберт поднял взгляд. Миледи наблюдала за ним из дальнего, затемненного конца комнаты. Она вынула шпильки из волос и сняла свой костюм для верховой езды. Сквозь тонкую нижнюю рубашку ему была видна выпуклость ее грудей.

— Вы правы, — сказал он. — Пошлите за горячей водой.

Миледи взялась за подол воображаемой юбки и присела.

— Да, сэр, — затараторила она, насмешливо улыбаясь, — конечно, сэр, сей момент.

— Пожалуйста, — попросил Роберт. — Давайте не будем ссориться.

— В таком случае не командуйте мной словно горничной.

— Извините, — сказал он, беспомощно оглянувшись на Эмили. — Я очень расстроен.

Миледи промолчала, потом сделала шаг в сторону кровати и спросила:

— Как ее дела?

Роберт снова растерянно пожал плечами.

— Кто из нас может это знать?

Он пристально смотрел на Миледи, надеясь, что она возразит ему или предложит какое-нибудь лекарство. Но она только медленно кивнула и снова отвернулась.

— Пожалуйста, — заговорил Роберт, обходя кровать, чтобы подойти к Миледи.

Она, казалось, едва не отдернула руку, как только он прикоснулся к ней.

— Прошу вас, — произнес он снова. — Я не вынесу этого, если после пяти лет разлуки она умрет и оставит меня во второй раз.

— Пять лет! — воскликнула Миледи презрительным голосом. — Вы полагаете, что это долгий срок для одиночества?

— Вы не поможете мне?

— Меня удивляет, что вам могло прийти в голову просить меня об этом! Неужели за все эти годы безнадежных любовных страданий вы так и не усвоили, что я из числа созданий,