Десять месяцев (не)любви - Юлия Монакова

— Это и его ребёнок тоже! Хочет баловать дочь — пусть балует!

Илоне казалось, что личные встречи с Марком будут даваться ей тяжело. Поначалу возникла даже трусливая идея уходить из дома, когда он будет приезжать к малышке — пусть общается в присутствии родителей Илоны, а она пока… погуляет где-нибудь. Но всё оказалось не так страшно. Неловкость первых минут была быстро залакирована общением с Сонечкой — и, объясняя неопытному отцу, как надо обращаться с младенцами, Илона внезапно поймала себя на том, что даже почти не волнуется. Всё было как-то… отвлечённо, словно она наблюдала за собой и Марком со стороны.

Он изменился. Брак и возвращение в Питер, несомненно, пошли ему на пользу. Появилось больше спокойствия во взгляде, жестах и словах, он часто и открыто улыбался, не уходил в себя и не сидел каменным истуканом, как это бывало раньше… Наверное, всё у него было хорошо — и в работе, и в семье. Сам Марк не говорил, а Илона не спрашивала.

Лишь однажды что-то дрогнуло в его лице, и она на секунду увидела в нём прежнего Марка… когда пригласила его выпить чаю с яблочным пирогом. Он дёрнулся, как от удара. Ей даже показалось, что поморщился, словно от резкой боли.

— Прости меня, — не выдержала Илона.

— За что? — тихо спросил он.

— За те яблоки…

— Это ты меня за них прости, — серьёзно отозвался он.

Всё прошло, всё забылось, бесследно истаяло в дымке весенних туманов и осенних костров…

Стоял октябрь. Чудесная, тихая, золотая пора, Илонино любимое время. Она гуляла с десятимесячной Сонечкой в парке — водила её за ручки по шуршащему ковру из опавших листьев, и малышка весело смеялась, топая ножками и демонстрируя четыре крошечных зубика. Сама, без поддержки, ходить Соня пока не умела, и у Илоны после подобных прогулок — согнувшись в три погибели — начинала болеть спина, но как отказать ребёнку в подобной радости?

Наконец, Соня устала и выдохлась. Пора было возвращаться домой, кормить ребёнка и укладывать на дневной сон.

— Давайте я коляску повезу, — предложил Кирилл Рыбалко.

— Ну, вези, — усмехнулась Илона.

— В магазин вам не надо — может, завернём? Или я потом сбегаю, вы мне только дайте список того, что нужно купить…

— Что ты опекаешь меня, как маленькую, — рассмеялась она. — Мне, конечно, приятна твоя забота, но я ведь, слава богу, не немощная и не больная. В магазин и сама сходить могу.

— Люблю отдавать долги, — улыбнулся он то ли шутя, то ли всерьёз.

Илона поняла, что Кирилл имеет в виду. Он ведь только недавно узнал, благодаря кому ему удалось устроиться в столице — Ася рассказала.

Откровенно говоря, Илона боялась реакции Аси на известие о беременности. Ведь журналистка была, прежде всего, знакомой Марка — а не встанет ли она в этой ситуации на его сторону, не обвинит ли Илону в специальном залёте, в котором её подозревали многие знакомые?.. Дескать, с паршивой овцы — хоть шерсти клок, как понимающе кивали доброжелатели. Не удалось женить на себе мужика — так пусть теперь алименты платит. Все эти разговоры были Илоне глубоко отвратительны, потому что шли поперёк самой её природы… Но Ася, к счастью, поддержала её в решении рожать и от души порадовалась за будущую мать.

— Ты знаешь, — поделилась она как-то с Илоной в порыве дружеской откровенности, — всё это, конечно, правда: про тяжесть жизни матери-одиночки, про ворох проблем и забот, про огромную ответственность и усталость… Но я сейчас сужу со своей субъективной колокольни и, поверь, если бы мне пришлось выбирать между бездетностью и возможностью в принципе родить ребёнка… я, наверное, тоже выбрала бы ребёнка. Даже если бы осталась совсем одна.

Как только Ася узнала, что Кирилл собирается ненадолго съездить в родные края, она немедленно собрала посылку для Илоны — с кучей детских вещичек, развивающих игрушек, подгузников и пюрешек. Получился едва ли не целый чемодан, но в этом искреннем порыве, в этом жесте поддержки не было ничего, что унизило бы Илону и заставило её чувствовать себя побирушкой. Она знала, что Ася сделала это от чистого сердца, а не от желания оскорбить её.

— Ася говорила, вы после нового года на работу выходите? — поинтересовался Рыбалко. Илона кивнула.

— Да, предложили место в частном колледже. Он совсем новый, недавно открылся, директриса — моя бывшая однокурсница. Работа обещает быть интересной, это учебное заведение с литературным уклоном, для творческих ребят. Сонечке уже год исполнится, мама согласна с ней сидеть, да и я пока не на полный день выхожу… хотя там даже на полставки зарплата получается в два раза больше, чем была у меня на прежнем месте, — Илона засмеялась. — Муж однокурсницы — известный бизнесмен, он всё это дело и спонсирует… Говорят, сам — неудавшийся писатель. Вот, решил помогать и развивать юные таланты.

Кирилл улыбался, слушая её. Илона сейчас выглядела очень воодушевлённой: щёки разрумянились, глаза блестели.

— Ты знаешь… — сказала она, — напрасно я боялась одиночества. Я даже не представляла раньше, что у меня столько хороших друзей!

— Друзья — это прекрасно, — согласился Кирилл. — Вот ещё бы замуж вас выдать — и будет совсем хорошо!

Она расхохоталась, не обижаясь от такой фамильярной бесцеремонности.

— Ты, что ли, выдавать будешь?

— А почему бы и нет? Я в Москве с такими крутыми мужиками общаюсь каждый день, выбирай — не хочу! Знаменитости, артисты… и многие не женаты! — подмигнул он. — Неужели вы отказались бы заполучить себе в мужья какую-нибудь звезду?

— Ты пришли мне полный каталог всех кандидатур, — пошутила она. — Я проведу тщательный кастинг.

Так они и шли до её дома, перебрасываясь дурацкими щуточками. Кирилл катил коляску по тротуару, усыпанному жёлтыми листьями, и щурился на октябрьском солнце. Многие прохожие взирали на них с умилением и некоторым удивлением — вероятно, думали, что это пара с разницей в возрасте. Молодой муж, не слишком молодая жена и ребёнок…

— Тренируешься? — беззлобно поддела его Илона, когда они оказались у её подъезда и Кирилл осторожно достал малышку из коляски.

— Ага. Ещё четыре месяца есть на подготовку, — довольно отозвался он, имея в виду срок, оставшийся до Катиных родов.

— Ты будешь замечательным отцом, — сказала она ему.

— А Громов… он хороший отец? — не глядя на Илону, спросил вдруг Кирилл. Впервые он заговорил с ней о Марке. Наверное, до этого просто боялся причинить ей боль, слишком мало времени прошло…

— В тех условиях, в которых мы с ним находимся — я бы даже сказала, что идеальный. Вряд ли он мог бы сделать для дочери что-то большее, — искренне отозвалась она. Прислушалась к себе… Боли не было.

— Вы не сердитесь на Кострову, — сказал вдруг Рыбалко, держа на руках малышку и всё ещё упорно пряча взгляд. — На самом деле, она неплохая девчонка и очень отзывчивая. Катька моя её обожает. Кто же знал, что у них с Марком Александровичем так всё получится…