Атлантида - Геннадий Эсса

Ниор увернулся и быстро поплыл к берегу.

– Ты куда? – закричал Герд. – Жить хочешь? Да я же пошутил.

Уже на берегу Ниор оглянулся на подплывающего Герда и рассмеялся, протянул ему руку.

– Иногда я начинаю терять голову, – признался он, вытаскивая юношу из воды.

– Голову? – Герд окинул взглядом обнаженное красивое тело воина. – Какую голову ты имеешь в виду?

– Свою. Я иногда ее теряю при встрече с тобой.

– Но она сейчас у тебя на плечах и как бы на месте, – рассмеялся Герд, встряхивая головой и посылая брызги в сторону Ниора.

– Она у меня всегда с собой, – ответил воин, тоже поглядывая на обнаженного юношу. Он поднял свои руки к небесам и рухнул на горячий песок, закрыл глаза.

Ниор почувствовал дыхание перед своим лицом и, как прохладное от воды тело коснулось его груди. Он открыл глаза и встретился взглядом с глазами юноши, который прижал его всем своим телом.

– Я сумасшедший, – прошептал Ниор, и его руки сами потянулись к Герду, обняли его за спину и стали прижимать к себе.

Герд обнял голову воина и уставился в его глаза.

– Если б кто это видел, у меня были бы большие неприятности, – зашептал он.

– А меня бы немедленно и бесповоротно казнили, – продолжил мысль Ниор.

– Я не дам этого сделать.

– Спасибо, господин.

– Мы здесь вдвоем, и я тебе не господин. Ты меня понял?

Ниор улыбнулся и снова впился губами в губы Герда.

Так долго они лежали на песке, предаваясь утехам, лаская друг друга, не произнося ни слова.

Герд приподнялся на руках и огляделся.

– Прости, – прошептал Ниор. – Я перешел все границы.

– Замолчи. Когда я и ты, у нас границ быть не может.

– Значит, ты меня тоже любишь? – Ниор заметил, как блеснули глаза Герда, и улыбнулся.

– Я такого не говорил, – ответил Герд и встал.

Ниор увидел возбуждение юноши, потом взглянул на себя и обнаружил то же самое.

– Что мы хотим друг от друга? – спросил удивленл ный Герд.

– Я не знаю, – ответил растерянный воин.

– Я не знаю, но догадываюсь…. Наверное, любви.

Ниор протянул руку Герду, чтобы он его поднял.

– Любви, говоришь? – переспросил воин.

Герд смущенно пожал плечами.

– Ты хочешь, чтобы мы повторили тот грех, что позволили себе недавно?

Герд покраснел и стал искать своим взглядом одежды, чтобы одеться.

Воин схватил его за руку и остановил.

– Побудь таким, какой сейчас есть, – попросил он.

– Голый?

– Да. Я перед тобой такой же, и мне очень приятно созерцать твое обнаженное тело. Ты какое-то непревзойденное совершенство.

– На себя посмотри. Если бы ты не был таким красивым и замечательным уродом, я бы от тебя давно избавился.

Ниор громко рассмеялся, схватил Герда за обе руки и закружил по берегу.

– Еще одно твое движение, и я тебя… – предупредил Герд.

– Я тебя тоже люблю, – перебил его Ниор и, обхватив руками прекрасное существо, приподнял над землей. – Я ненавижу себя за то, что я тебя люблю, – прошептал он.

– А я тебя за то, что ты постоянно толкаешься возле меня и путаешься под ногами, – смеялся Герд, осыпая поцелуями милое лицо Ниора.

Усталый царь Атлантиды сидел на троне в Золотом зале Храма Посейдона и не сводил взгляда со своего брата Амфира. Они оба молчали и пожирали друг друга взглядами. Вскоре Атлас не выдержал и спросил:

– Ты меня изучаешь или объясни, как я могу понимать твои нерешительные взгляды?

Амфир поднялся с кресла и сжал губы, собираясь с мыслями.

– Так и будем глазеть друг на друга? – продолжал Атлас. – Ты желал со мной встретиться наедине и теперь молчишь. Что тебя привело в таком случае ко мне? Почему ты не высказался на совете при всех братьях? У тебя есть что-то личное?

Амфир поднял на Атласа усталые глаза.

– Ты меня знаешь, – сказал он. – Я от братьев ничего не скрываю и всегда откровенничаю перед ними. Мне нечего бояться в своих соображениях.

– Тогда почему мы с тобой сейчас вдвоем? Ты же этого захотел.

– А ты не догадываешься?

– Не догадываюсь? О чем я не догадываюсь? У тебя есть какие-то секреты, которые ты желаешь мне раскрыть от всех втайне?

Амфир глубоко вздохнул и расслабился.

– Извини меня, Атлас, но я никогда не скрывал своего мнения и всегда высказывался откровенно. Я не веду закулисную борьбу против тебя, как некоторые. Я прямой человек.

– Так говори же. Я тебе позволяю говорить все, что ты желаешь, – потребовал Атлас. – Я знаю, что ты всегда меня поддерживал в моих начинаниях, никогда не становился поперек, и мы вместе много раз сражались за океаном, добиваясь своего превосходства в этом мире. Разве я не прав? На последнем совете я не услышал от тебя слов, противоречащих моим мыслям. Разве я не прав? Что ты теперь желаешь мне сказать наедине?

– А ты не догадываешься? – спросил Амфир и лукаво взглянул на царя. – Ты не забыл еще, что случилось за столь короткое время, когда мы после похода ступили на нашу святую землю? Ты забыл про Зевса, который неожиданно посетил Великий Храм Посейдона и жеста ко говорил с нами? Я, например, это отчетливо помню, и мне неприятно встречаться с Верховным Богом земли и видеть его разъяренный взгляд. Неужели ты думаешь, что наши братья не понимают того, что произошло?

– Что ты желаешь мне этим сказать?

– Я? Ничего.

– В таком случае наша встреча является совершенно ненужной, – сделал заключение Атлас.

Амфир резко развернулся и направился к двери. Перед ней он остановился и обернулся к царю, который неподвижно сидел на троне и смотрел ему вслед.

– Мне очень жаль, что ты, Великий правитель Атлантиды, не понял, что произошло за этот промежуток времени.

– Постой. – Атлас сорвался с места и схватил Амфира за плечи, развернул к себе лицом. – Останься, я тебя прошу, – прошептал он. – Я все понимаю, но меня толкает какая-то неведомая сила на новый поход за океан, – признался царь.

Амфир понимал, что с Атласом творится что-то неладное.

– Тебе стоит отказаться от этой идеи. Она не нравится Зевсу и некоторым нашим братьям.

– Отказаться?

– Да. Все твои решения не всегда принимаются богами, как ты это утверждаешь совету. Об этом знают все, и все это понимают. Зевс неспроста явился в Храм Посейдона. Я слышал в его словах предупреждение о наших войнах, которые мы ведем там, за океаном. Зевс – справедливый Бог, но он бывает и суровым. Он не прощает ошибок святых, таких, какими являемся мы с тобой.