Сладкие весенние баккуроты. Великий понедельник - Юрий Вяземский

— В который раз говорю тебе, что я не называю это силой, а называю состраданием, великим и всемирным сочувствием, на которое только Господь наш способен, — ответил Иаков.

Петр ненадолго задумался, почесал в курчавой своей бородке и сказал еще более решительно:

— А разве это всемирное сочувствие, о котором ты говоришь, разве оно — не сила?

— Я слово «сила» по отношению к Учителю не принимаю и не могу принять. Потому что сила, какая бы она ни была, всегда подавляет, подчиняет и, значит, оскорбляет и унижает человека.

Петр вновь потрепал шкиперскую бородку. А потом, хитро прищурившись, спросил:

— А вот сейчас в храме… Он кому сострадал — торговцам?

Иаков молчал. А вместо него заговорил стоявший у него за спиной Андрей:

— Кажется мне, что на одну важную деталь вы, братья, внимания не обратили. Иисус сказал: «Дом Мой домом молитвы наречется для всех народов».

— Не понял, — сказал Петр и снизу вверх сурово глянул на брата.

— «Для всех народов» — таких слов Он не говорил и не мог сказать, — решительно заявил Малый.

— Говорил, я сам слышал, — настаивал Андрей. — Но если даже не говорил, то вполне мог иметь в виду.

— Что ты несешь: «Не говорил, но мог иметь в виду»?! — воскликнул Малый. — Кто ты такой, чтобы знать, что имел в виду Пророк, когда он об этом даже не говорил?!

Андрей ничего ему не ответил, а лишь укоризненно глянул с высоты своей силы и своего роста на мелкого и дерзкого.

А Петр обернулся и строго сказал:

— Иаков Алфеев, выбирай выражения! Ты уже второй раз какое-то странное слово выкрикиваешь. «Несут» поклажу и вещи. А люди, когда разговаривают, не «несут», а обмениваются мнениями. А кто он такой, я могу тебе ответить. Андрей он, брат мне и «первый ученик» Иисуса Христа. И ты — «первый ученик» Его. И я — «первый ученик» Сына Человеческого. И все мы братья между собой.

— Прости. Прости, Андрей, — поспешно произнес Иаков Малый, пожалуй, слишком скоропалительно для настоящего извинения.

Андрей тоже поспешил извиниться:

— Прости меня, брат, если смутил тебя своим замечанием. Но, помнишь, у пророка Исайи есть примерно такие слова: «И сыновей иноплеменников, приходящих к Господу, чтобы служить Ему и любить Его, Я приведу на святую гору Мою, и обрадую их в доме Моем, и жертвы их будут приняты на жертвеннике в храме, ибо дом Мой назовется домом молитвы для всех народов…» За все слова не ручаюсь, но за последние — запросто, я их очень хорошо запомнил: «…домом молитвы для всех народов…» «Для всех народов» — значит и для язычников.

— Решительно не согласен, — тут же объявил Малый. — «Для всех народов» означает для всех иудеев, разбросанных по разным странам. Именно их соберет в дом свой Господь, когда придет Мессия и объявит День Господень. Об этом тысячу раз говорится и у Исайи, и у Михея, и у Захарии, и в псалмах Соломона, и в завещании Асира.

— А что ты вдруг вспомнил о язычниках? — с интересом спросил Петр Андрея.

— Да вот, вы с Иаковом заговорили о том, кому мог сострадать Иисус, выгоняя из Храма менял и торговцев… И я подумал: наверно, язычникам… Много их приходит в Храм Божий, особенно на праздники. Некоторые из них, что бы там ни говорили, вполне благочестивые люди. Тянутся к Господу и веруют в Него, хотя еще не крестились и не обрезались… Помните, целая делегация вчера подошла к Иисусу и Он, если не специально для них, то в их присутствии, прочел чудесную проповедь?.. Я потом беседовал с ними. Они из разных стран прибыли, некоторые издалека. Они давно мечтали о том, чтобы посетить Иерусалим, повидать Храм и принять истинную веру… Сегодня они снова пришли и, я видел, пытались молиться. Но разве можно молиться среди этого шума и гвалта, криков и ругани? Мы забываем об этом, потому что сами молимся за двумя стенами отсюда, во Дворе израильтян. Там тоже шумно, но, конечно, не так, как здесь, во Дворе язычников. Здесь не то что молиться — голоса друга своего не услышишь, если отойдешь от него на несколько шагов. Шум и зловоние. Некоторые кричат на них, как на прокаженных, и даже палками тычут, чтобы отошли в сторону и уступили дорогу… Я, может быть, не то говорю и говорить это не следует, но давайте вместе подумаем, братья. Со всех концов света в поисках Царства Божия идут к нам люди. Они еще не пришли к Господу, еще не поверили в Него до конца, но уже тянутся, надеются и любят. И чем мы их встречаем? Вместо покоя и благочиния — шумный и грязный хлев. Вместо радостного гостеприимства — тычки и оскорбления. Вместо дома молитвы — вертеп разбойников. Попробуйте, мысленно поставьте себя на место этих несчастных… Разве не унижение? Для нашей собственной веры — в первую очередь…

Андрей замолчал, заметив, что брат его, Петр, обернулся и смотрит на него с желтым гневом в глазах.

— Я что-то не так сказал? — смутился светлокожий великан.

— Все правильно говоришь! — рявкнул в ответ Петр. — И мне указал на грех! Действительно никогда не задумывался!

Все так были увлечены спором и разъяснениями Андрея, что не заметили, как через Красные ворота из Двора женщин вышел Иуда и тихо присоединился к апостолам, встав за спиной Фомы Близнеца. И видно было, что он не особенно следит за беседой, а ждет момента заявить что-то свое.

А тут на короткое время все замолчали, и тогда Иуда сказал:

— Два года назад Иисус уже хозяйничал в Храме. Но тогда Он изгнал лишь некоторых отъявленных мошенников-менял и нескольких слишком крикливых торговцев. Храмовая торговля от этого ничуть не пострадала. Теперь же, как я понимаю, Иисус ее вообще запретил. Народ радостно поддержал. И даже стражники приняли участие в погроме.

Все головы повернулись к Иуде. А он, как бы смущенный всеобщим вниманием, обаятельно-виновато улыбнулся и продолжил:

— Ханна Ему этого не простит. Слишком большие деньги. А Ханна — ученик Ирода Великого… Деньги слишком большие, чтобы Ханна оставил в покое того, кто стал угрожать его богатству. Я знаю, как он умеет бесшумно устранять своих конкурентов.

Петр, который только что в ярости смотрел на Андрея, теперь радостно осклабился:

— Не пугай нас, Иуда. Что может твой Ханна против Сына Человеческого? Помнишь, на празднике Кущей, они несколько раз пытались схватить Иисуса? И вот, стражники отказались повиноваться начальникам, на род побоялся даже приблизиться к Нему, а когда некоторые самые злобные и отчаянные схватили наконец камни, Господин наш Иисус Христос прошел сквозь них, как сквозь дым от костра, как сквозь пыль на дороге! И мы шли за Ним! И никто нас пальцем не тронул! Сила Господня нас осенила, и враги нас даже не виде ли, ослепнув от злобы своей!

Тут Петр простер руку и указал на сидящего в отдалении Иисуса.

— Смотри, сколько народу собралось и молча ждет повелений Сына Человеческого. А Он сидит и вроде бы отдыхает. Но какое божественное величие сияет на Его лице! Он в силу опять вошел!.. Тут кто-то правильно вспомнил и процитировал: «Ревность по доме Твоем снедает меня». Ревностью Он охвачен, и ревность эта — величайшая из сил, которая и море укротит, и горы сдвинет с места, и небеса разверзнет в ангельской славе!