Генерал-марш - Андрей Валентинов

– Где наша не пропадала? – Мурка сверкнула белыми зубами. – Обожаю я, Леонид Семенович, риск, он даже любви слаще! А этих политических я тебе сдавать не буду, не жди. Там не только «дачки» и прочий «грев», дела у этих старичков интересные. Вчера деньги одному передавала, от «дяди» ушел, чуть ли не с Туркестана сюда добирался. Мужчинка – зависть одна! Если бы не ты, я бы, знаешь, задумалась. Седой, красивый, умный. А как рассказывает интересно! И, между прочим, профессор, самый настоящий. Посадили его за глупость – он еще в прошлом веке с генералом Корниловым был знаком…

Товарищ Москвин прикрыл глаза. «Новая власть изобрела интересную формулу осуждения: ты виноват, а в чем, сам должен знать. Презумпция абсолютной виновности…»

– Что же ты его сдала, сука поганая?!

Посмотрел – ударил взглядом наотмашь. Мурка побелела, на стуле заерзала.

– Я?! Я же ничего… Я же не по имени!..

– По имени!

Товарищ Москвин встал, подошел к девушке, руку на плечо положил.

– Хорошо работаешь, Маруся Климова! Никого не назвала, добрых слов, как пряников, накидала – и всех заложила. Может, зря я на тебя «маслину» пожалел?

Мурка не двинулась с места, только плечом еле заметно дрогнула.

– Тебе заложила, Леонид Семенович. Тебе! Твоя я сейчас – со всеми потрохами твоя. Стараюсь, себя не жалею, а ты меня «маслинами» кормить собрался?

Бывший старший уполномоченный наклонился к самому девичьему ушку, словно губами пощекотать хотел:

– Сперва Пана была, теперь моя. Чьей завтра станешь, кому меня сдашь? Только учти, если и дальше легавить будешь, сам перо в бок засажу. Твое дело тетке помогать, а мое – следить, чтобы не обидел вас кто. Нам том и порешим? Ладно?

Климова быстро кивнула.

– Ладно. Я же как лучше…

– А товарищу Артоболевскому Александру Александровичу от меня – земной поклон. Если чего ему требуется, мне скажи, поняла?

Мурка дернулась, поглядела с ужасом:

– Я не называла!..

– «Эх, яблочко, бочок подпорченный! – оскалился Лёнька Черные Глаза. – Труп в подъезде лежит разговорчивый!» Поняла теперь, что значит языком, как шамилёй[18]махать? Твое счастье, друг он мне, даже больше чем друг…

Прислушался, чего в зале творится, подмигнул:

– Никак танго завели? Пошли танцевать, Мурка! Не умеешь – научу, а ты мне тем временем на ухо шептать станешь. И не глупости всякие, а то, о чем спрашивать буду. Танго, кстати, аргентинское, «Початок» называется, его у нас хор братьев Зайцевых исполняет. Не слыхала? «Зачем, товарищи, чужая Аргентина? Я расскажу вам всю история раввина, который жил в роскошной обстановке в большом столичном городе Каховке…» Идем!

Климова встала, вздохнула горько:

– Хуже, чем с собакой, ты со мною, Леонид Семенович. Лучше бы бил каждый день, чем так. Но все равно, люблю я тебя, Лёнька!..

Слева стул пустой, справа занятый. Впереди дверь, на ней табличка с фамилией и званием. Секретаря нет, по рангу, видать, не положено. Не директор, заместитель только. Но все равно начальник, просто так не войдешь.

– Вы, наверное, студентка?

Это справа, там тип пузатый расселся. Если по-нынешнему, то жиртрест с ограниченной ответственностью. Молодой, а брюхо, как у империалиста с плаката.

Оборачиваться Зотова не стала.

– Не студентка. Неужто похожа?

Справа закашлялись, словно муху носом поймали.

– Ну… Сейчас у нас на факультете много бывших военных. Я решил, вы у Родиона Геннадьевича учитесь.

Ольга, подумав, все-таки повернулась, чтобы вконец невежливой не посчитали. Толст, толст парень! Не от голода распух, не от водянки. Щеки такие, что хоть крыс о них бей.

– К сожалению, нет. Шесть классов гимназии, даже аттестат не получила. А вы студент?

Толстяк приосанился, поглядел строго:

– Я аспирант профессора Белина, Блинчик Константин Федорович. Специализируюсь по русскому Средневековью.

Сказано было так, что впору по стойке «смирно» становиться. Бывший замкомэск, поглядев внимательно, языком цокнула.

– Блинчик, Блинчик… Хорошая у вас фамилия, запоминается сразу. А вот скажите мне, товарищ Блинчик, какое у вас мнение по поводу исследований профессора Прозорова? А в особенности тех, которые про культ бога Велеса?

Даже не улыбнулась, словно беляка на допросе колола. Что значит иметь хорошую память! Всего-то раз про неведомого профессора слыхала, но пригодился, дабы спесь аспирантскую слегка сбить.

– Про… – Блинчик повел челюстью, будто лимон укусил. – Прозоров… Д-да, конечно, читал, еще на втором курсе. Антинорманист, ученик Гедеонова, его исследования сейчас всерьез никто не воспринимает. Он, если помните, предлагал запретить слово «варяг», а всех финно-угоров считать славянами. Русопятство, подогретое к ужину, типичный продукт интеллектуального кризиса конца столетия. Дхаров Родиона Геннадьевича он вообще не признавал, считал, что их выдумали фольклористы…

Девушка, кивнув одобрительно, протянула руку:

– Вижу, разбираетесь… Зотова Ольга. По отчеству не надо, не научный я человек, скорее канцелярский.

Ладонь аспиранта, как Зотова и предполагала, была пухлой, словно блинчик на Масленицу. Но не потной, что несколько успокоило.

– Очень приятно… А по поводу Велеса, это вообще, извините, песня. Прозоров настолько увлекся язычеством, что у себя в имении решил построить капище, за что получил на всю катушку вначале от приходского священника, а после от Синода. Крестьяне же на всякий случай решили сжечь барина живьем. Говорят, ученому мужу пришлось убегать среди ночи в самом непотребном виде…

– Пострадал за науку, – невозмутимо рассудила Ольга. – Весело тут у вас! Товарища Соломатина за язычество в Сибирь упекли…

– А у Миллера диссертацию спалили, – подхватил Блинчик даже с некоторым азартом. – За клевету на орден Андрея Первозванного… Что-то наши ученые мужи, однако, задерживаются.

Бывший замкомэск поглядела на украшенную табличкой дверь. Да, чего-то долго.

* * *

К Родиону Геннадьевичу она зашла, даже не предупредив. Вначале не собиралась. Сдала ключ на вахте, распрощалась с сослуживцами, прошла полдороги до Манежной, где трамвай. Остановилась – и назад повернула. Куда спешить? В квартире пусто, на Почтамте побывала вчера, напрасно простояв у окошка «До востребования», в синематографах идет какая-то американская ерунда… Подумала и на Солянку направилась – прямиком в Дхарский культурный центр. Но и там повезло не слишком. Достань Воробышка встретил ее в дверях, уже в пальто. Рабочий день у него тоже кончился, и Родион Геннадьевич спешил в Исторический музей, что на Главной площади. Ольга решила составить ему компанию, в результате чего пришлось еще раз пройтись знакомым маршрутом.