Чароплет - Блейк Чарлтон

– Хотя как знать, – продолжила она. – Может, Вивиан и прикончила Скитальца. Она явно на это рассчитывала.

– Я думаю, она погибла, – мрачно отозвался Сайрус. – А значит, нужно попросить нашего умалишенного проводить меня к саду ветров, чтобы я предупредил маршала о зреющем в Авиле политеистическом бунте.

– Так попроси.

– Он не мне глазки строит…

– У мужчин это природой заложено – ежечасно изрекать какую-нибудь чушь или вы специально тренируетесь, чтобы навык не потерять?

– Как ты ни обернешься, он моментально перехватывает твой взгляд.

– Я иду прямо перед ним. Разумеется, он замечает, когда я оборачиваюсь. Когда впереди тебя человек оглядывается, ты волей-неволей отреагируешь, если только ты не совсем чурбан бесчу…

– Ты просто проверь.

Франческа не ответила. Но через несколько минут просека уклонилась на запад, и Франческа, словно высматривая, куда идти, скользнула взглядом к Никодимусу.

Он, хмурясь, смотрел куда-то за плечо – не иначе как слушал топающего позади кобольда. Франческа уже собиралась сообщить Сайрусу, что до знатока человеческой психологии ему дальше, чем земляному червяку, – и тут Никодимус повернул голову. Лицо по-прежнему непроницаемое, но взгляд задержался чуть дольше необходимого. Франческа резко отвернулась – понятный любому мужчине без лишних слов сигнал «прочь!».

– Ну что, уже пора выступить с «я же говорил»? – осведомился Сайрус.

Франческа промолчала.

– Попроси его проводить меня к ветряному маршалу.

– Сам проси. Я не разбираюсь ни в маршалах, ни в политеистических бунтах.

– А я не тяну на ехидную статную брюнетку с ямочками на щеках. И потом, тебе разве не льстит его внимание?

– Тебе бы льстило внимание полуголого головореза, возомнившего, что у него похитили и поместили в какой-то камень часть сознания? Очень лестно. К тому же ему без разницы, на кого пялиться – лишь бы грудь наличествовала.

– Вот поэтому я и не гожусь, – констатировал Сайрус. – Так что давай, разузнай, какие у него планы, и попроси проводить меня к саду ветров.

Франческа замолчала надолго. Потом поняла, что упрямиться глупо. Ну, поставит себя в неловкое положение, что с того? Она замедлила шаг, отставая от Сайруса.

– Что-то не так, магистра? – как всегда бесстрастно поинтересовался Никодимус. – Оступаетесь?

– Только на ходу, – свысока проронила Франческа и притворилась, что поскальзывается.

Никодимуса ее шутка не рассмешила. Наоборот, он застыл как вкопанный, потом попятился. Франческа не сразу поняла, в чем дело, пока не вспомнила страшный волдырь, вздувшийся от его прикосновения у кобольда. Представив, что случилось бы, налети Никодимус на нее сейчас, Франческа содрогнулась внутренне и поспешила вперед.

– Сколько еще до вашего лагеря?

– Таким темпом часа два.

– А там что будет?

Никодимус долго молчал.

– Дейдре умерла.

Франческа оторопела. Издевается? Но глаза Никодимуса смотрели без выражения. Не человек, а конструкт, право слово. Она с негодованием отвернулась.

– Мне жаль.

Никодимус в красках описал истерику и развоплощение Боанн.

– Мы пытались следовать неведомому плану Дейдре и до последнего лелеяли надежду ее освободить. Что делать теперь, неизвестно.

– Таким тоном обычно о погоде рассуждают.

– Что?

– Ничего, – поспешно сменила тему Франческа. – Соболезную насчет Дейдре.

Никодимус что-то буркнул под нос, то ли раздраженно, то ли признательно. А какая, собственно, разница…

– Помните ту неживую кошку? Так вот, мы с Сайрусом ее поймали.

Франческа изложила подробности.

– Я не доверяю призраку, – покачал головой Никодимус, когда она дошла до встречи с текстовым духом. – Если он выбрался из книги, то лишь с ведома и дозволения Тайфона.

Франческа поделилась догадкой, что призрака в меру своих сил и способностей выпустила Дейдре, оставив закапанную кровью записку со словами «ваши воспоминания в ней».

– И Вивиан хочет выкрасть книгу из святилища? – переспросил Никодимус.

– Думаю, она попытается, если Скиталец не свернет ей мозги набекрень. Самомнения ей, как и вам, не занимать.

– Я всего лишь какограф, – машинально возразил Никодимус. – Своими талантами я обязан исключительно упорному труду и везению на хороших учителей и учеников.

– Вы сама скромность, – постаралась не иронизировать Франческа. Почти удалось. – Возможно, нам окажут помощь Дегарн и Лига Звездопада.

– Пока нет изумруда, я никакой не Альцион, а скорее, Буревестник. Так что они меня с большей вероятностью прикончат, чем поддержат. К тому же, готов биться об заклад, Вивиан прислала в Авил моя сестрица – с приказом убить меня.

Франческа улыбнулась. Именно такого ответа она и ждала.

– У Сайруса другое предложение. Если вы доставите его в сад ветров, он убедит маршала, что зреющий политеистический бунт угрожает власти Селесты. Не знаю, впрочем, собирается ли он упоминать демона. Дело трудное, но…

– Гиблое, – перебил Никодимус. – Учитывая, что Вивиан прилетела в Авил на «кречете», Небесный двор наверняка заодно с Астрофелом. И жаждут моей смерти.

– Да на вас, я погляжу, у всех зуб.

– Лишь бы не пустили в ход.

– Так вот, Сайрусу не обязательно упоминать вас. Вам вообще не обязательно тут находиться. Мы можем тайно вывезти вас с учениками куда-нибудь подальше. Подумайте. Пусть с Тайфоном разбирается верховная богиня Селеста и божественно разделывает его под орех.

Никодимус не ответил. Франческа ждала потока предсказуемых возражений, но не услышала ни единого слова. Она обернулась. Никодимус, как и прежде, всматривался в травяной океан. Привычно замкнутое лицо омрачала какая-то тень обреченности. Или печали?

– Что такое?

– Мне нужно сперва посоветоваться с магистром Шенноном, – не оборачиваясь, ответил Никодимус.

– У вас имеются сомнения?

– В Авиле много жителей.

– Почти сорок тысяч.

– Я боюсь, как бы Тайфон не пошел громить город, прежде чем Селеста успеет нанести удар. И в той же мере боюсь, как бы Селеста не разнесла Авил по камушку в попытке разделаться с Тайфоном.

– Действительно, как я могла забыть? Ведь изумруд сразу сделает вас Создателем во плоти, и вы по очереди выколете демону оба глаза непомерно задранным носом.

Никодимус поперхнулся.

– Изъясняться без искрометных метафор вам гордость не позволяет? Или опасаетесь, что голова лопнет?