Седьмая девственница - Виктория Холт

Сол Канди все крутил и крутил в руках свою шляпу и глядел на кончики своих башмаков.

— Мэм, — сказал он, — толку не будет. Шахта Сент-Ларнстон всего лишь старая яма. В ней нету олова, и работы для нас в этом месте не будет.

Я была ошеломлена. Все мои планы спасения аббатства рушились от неторопливых слов этого великана.

— Чепуха, — сказала я. — Откуда вы знаете?

— Потому, мэм, что мы уже проверили. Мы сделали это еще до того, как мистера Джонни… как он пропал.

— Вы проверили?

— Ну да, мэм. Нам надо было побеспокоиться о заработке. Так что кой-кто из нас тут ночами поработал, а я спускался вниз, чтоб уж знать наверняка, есть олово в шахте Сент-Ларнстон или нету.

— Я вам не верю.

— Это так, мэм.

— Вы спускались вниз один?

— Ну, я думал, вроде так будет лучше. Ведь может рухнуть, — а это ж с самого начала была моя затея.

— Но… я… я приглашу специалистов.

— Будет стоить вам немалые денежки, мэм… а уж мы, оловянщики, знаем, где олово, когда оно там есть. Мы всю жизнь в шахте, мэм. Нас не обманешь, нет.

— Так вот почему больше никто не волновался по поводу открытия шахты.

— Я и все оловянщики собираемся в Сент-Агнес. Там найдется работа. Лучшее олово в Корнуолле идет из Сент-Агнеса. Мы едем в конце недели и берем с собой женщин и детей. Там для нас будет работа.

— Понятно. Ну что ж, тогда мне больше нечего вам сказать.

Он смотрел на меня, и я подумала, что у него виноватые глаза, как у спаниеля. Он, казалось, просил у меня прощения. Конечно, ему было известно, что мне нужна богатая оловом жила, потому что все знали, что в аббатстве не все ладится. Теперь Хаггети и миссис Роулт призадумаются, на что они-то будут жить.

— Мне очень жаль, мэм, — сказал он.

— Желаю вам удачи в Сент-Агнесе, — ответила я. — Вам и всем, кто туда едет.

— Спасибо, мэм.

Лишь после того как он ушел, я поняла двойную важность сказанного.

Я поняла, что те люди, которых я видела из окна, были шахтерами. В ту ночь они спустились в шахту и увидели, что жила выработана. И тут меня поразила мысль: это же было до того, как исчез Джонни. Так они ведь уже знали, что шахта им ничего не даст, зачем же им было убивать Джонни? Какой смысл?

Значит, это не они его убили. Тогда кто же? Может быть, Джонни жив?

Я обсудила дальнейшие действия с Меллиорой. Она снова стала веселой, будто сбросила чары, которыми опутал ее Джастин; снова стала той Меллиорой, которая сражалась за меня на ярмарке. Из-за своего обожаемого Джастина она была кроткой терпеливой Гризельдой. Теперь она вновь обретала себя самое.

— Ты считаешь себя милосердным богом, правящим нами всеми, — сказала она мне. — Мы, остальные, словно маленькие короли, которых ты поставила во главе наших королевств. Если мы правим не так, как ты считаешь нужным, тебе хочется вмешаться и править за нас.

— Что за фантастическое представление!

— Да нет, если вдуматься. Ты хотела управлять жизнью Джо… Джонни… Карлиона…

Я подумала про себя в приступе глубокого раскаяния: «И твоей тоже, Меллиора. Если уж на то пошло, я распорядилась и твоей жизнью тоже».

Когда-нибудь я расскажу ей, потому что мне не будет покоя, пока я этого не сделаю.

Я решила, что мы должны переехать в Дауэр Хауз. Хаггети и Солты нашли себе другое место работы. Том Пенгастер женился наконец на Долл, а Дейзи переехала с нами в Дауэр Хауз. Поверенные взяли на себя управление поместьем, Полоры и Трелансы остались в своих домиках и продолжали свою работу, а миссис Роулт осталась в аббатстве домоправительницей — Флорри Треланс приходила ей помогать.

Аббатство сдавалось внаем с меблировкой. Это значило, что при известном старании Карлион, когда станет взрослым, сможет позволить себе снова зажить там. Все казалось настолько удовлетворительным, насколько возможно для временного решения проблемы. Я ходила в аббатство чуть ли не каждый день удостовериться, что там все в порядке.

Карлион был счастлив и в Дауэр Хауз; мы с Меллиорой обучали его. Он был послушным учеником, хотя и не блистал, а когда светило солнышко, я часто заставала его тоскливо глядящим в окно. Каждую субботу он сопровождал Джо во время объезда клиентов, и эти дни были для него праздниками.

У нас побывало только два предполагаемых съемщика. Один нашел аббатство слишком уж большим, другой счел его мрачноватым. Я начала думать, что оно так и останется незаселенным…

Меня всегда удивляло, как внезапно обрушивались на меня важные события. Мне казалось, что должно быть какое-то предупреждение, какое-то предчувствие. Но это бывало редко.

В то утро я встала поздно, потому что проспала. Одевшись и спустившись к завтраку, нашла письмо от агентов по сдаче дома. Они присылали клиента и надеялись, что сегодня в три часа нам будет удобно его принять.

Когда мы сели завтракать, я сказала об этом Меллиоре.

— Интересно, что в этот раз будет не так, — сказала она. — Мне порой кажется, что мы никогда не найдем жильца.

В три часа я пошла в аббатство, размышляя о том, что буду чувствовать себя, словно потерпевшей кораблекрушение, если не смогу приходить туда и уходить, когда мне захочется. Но, может, у нас с новыми жильцами установятся дружеские отношения. Может, мы будет получать приглашения на обеды. Как странно — идти в аббатство в гости. Словно в тот раз, когда я ходила сюда на бал.

Миссис Роулт переживала, скучая по прежним дням, и, я была уверена, что меня ожидает ее болтовня за столом.

— Не знаю, куда мы идем, — говорила мне она каждый раз, когда и встречала ее. — Подумать только, аббатство теперь такое тихое и печальное. Никогда такого не видывала.

Я знала, что она с нетерпением ожидает жильцов, кого-нибудь, за кем можно подсматривать и о ком можно болтать.

Вскоре после трех раздался громкий стук у главного входа. Я осталась в библиотеке, а миссис Роулт пошла впустить посетителя. Мне было грустно. Я не хотела, чтобы в аббатстве жил кто-нибудь чужой, но понимала, что это необходимо.

Послышался стук в дверь, и появилась миссис Роулт с выражением полного изумления на лице. Тут я услышала голос. Миссис Роулт посторонилась, и мне показалось, что я грежу, потому что все было так, словно сбылась мечта — мечта, которую я долго лелеяла.

Ко мне шагнул Ким…

Это были, как я думаю, счастливейшие недели моей жизни. Теперь нелегко припомнить, как именно все произошло. Помню, что я оказалась у него в объятиях, помню его лицо совсем близко к моему, смешинки в глазах.

— Я им не разрешил упоминать мое имя. Хотел сделать вам сюрприз.

Помню миссис Роулт, стоящую в дверях, и ее приглушенное бормотание: