Третий близнец - Кен Фоллетт

– Тридцать лет тому назад я сделал себе имя, начав задаваться одним вопросом: какие черты человека являются наследственными, а какие – приобретенными? И вот теперь благодаря мне и другим ученым мы знаем, что генетическая наследственность человека играет куда более важную роль, чем его воспитание и среда, в которой он вырос. Именно генетика определяет целый ряд психологических характеристик.

– Природа, а не воспитание?…

– Именно. Мне удалось доказать, что человек – это его ДНК, и молодое поколение интересует, как работает этот процесс. Что определяет комбинацию химических веществ, благодаря которой у меня, например, голубые глаза? А у вас – чудесные, большие, темно-карие, если точнее – даже с каким-то шоколадным оттенком.

– Берри! – насмешливо сказала она. – Будь я тридцатилетней секретаршей с высокой грудью, я бы наверняка подумала, что вы со мной заигрываете.

А вот это уже лучше, подумал он. Наконец-то смягчилась, старая корова.

– Тридцатилетней? – усмехаясь, произнес он. И окинул ее грудь и лицо нарочито внимательным взглядом. – Я думаю, возраст не главное.

Она засмеялась, но Беррингтон никак не мог понять, довольна она его словами или нет. Ладно, хоть какая-то подвижка. И тут вдруг она заявила:

– Мне пора.

Черт! Он едва не выругался вслух. Надо как-то спасать ситуацию, причем немедленно. Он тоже поднялся.

– Возможно, придется создать специальный комитет по организации новой библиотеки, – сказал он, шагая рядом с ней к выходу. – Как считаете, кого из наших ученых следует привлечь?

– О Господи!… Знаете, мне просто некогда об этом думать. У меня сейчас лекция по антиматерии.

«Боже, – подумал Беррингтон, – я ее теряю!» И тут вдруг она спросила:

– Может, поговорим об этом позже?

Беррингтон ухватился за соломинку.

– В таком случае разрешите пригласить вас на ужин.

Она удивилась:

– Хорошо.

– Скажем, сегодня вечером.

Она улыбнулась:

– Почему бы нет?

По крайней мере, это дает ему еще один шанс. И он весело произнес:

– Тогда заеду за вами в восемь.

– Договорились. – Она продиктовала адрес, Беррингтон записал его в блокнот.

– Какую кухню предпочитаете? – спросил он. – О нет, не надо, не отвечайте, это помешает вам думать об ускорителе частиц. – Они вышли под жаркое солнце. Он слегка сжал ее руку. – Что ж, до вечера.

– Берри, – спросила она, – это ведь не потому, что вам что-то от меня нужно?

Он игриво подмигнул ей.

– С чего вы взяли? И что у вас есть такого, чего нет у меня?

Она рассмеялась и ушла.

«Младенцы из пробирки». Искусственное оплодотворение. Вот где связь. И теперь Джинни была ясна вся картина.

Шарлотту Пинкер и Лорейн Логан лечили от бесплодия в клинике «Эйвентайн». Клиника разработала свою методику искусственного оплодотворения: сперму отца и яйцеклетку матери соединяли в лабораторных условиях, затем полученный эмбрион пересаживали в матку женщины.

Идентичные близнецы получаются в том случае, если эмбрион делится надвое. Так происходит в утробе матери, но то же самое может произойти и в пробирке. И тогда близнецов из этой пробирки можно пересадить двум разным матерям. Вот так и появились у двух не связанных никаким родством матерей два идентичных близнеца.

Официантка принесла Джинни салат, но та была слишком возбуждена, чтобы есть.

В начале семидесятых «дети из пробирки» были не более чем теорией, в этом она была совершенно уверена. Но, очевидно, «Дженетико» в своих исследованиях ушла далеко вперед.

И Лорейн, и Шарлотта утверждали, что их лечили гормонами. Стало быть, клиника лгала этим двум женщинам.

Уже непорядочно с ее стороны. Но чем больше Джинни думала об этом, тем яснее ей становилось, что все обстояло еще хуже. Расщепленный эмбрион мог быть биологическим ребенком Лорейн и Чарльза или же Шарлотты и майора, но не обеих этих пар. Одной из матерей имплантировали зародыш другой пары.

Сердце Джинни наполнилось ужасом при мысли о том, что обеим этим парам могли подсунуть младенцев совершенно посторонних людей.

Так по какой причине «Дженетико» столь беспардонным образом обманывала этих несчастных? Методика была еще не апробирована, возможно, им нужны были подопытные свинки, в роли которых выступили Лорейн и Шарлотта. Возможно, они запросили разрешение, но им отказали. Могли существовать и другие причины такой секретности.

Каковы бы ни были мотивы этой лжи, теперь Джинни понимала, почему ее появление так напугало «Дженетико». Пересаживать женщине чужой эмбрион без ее ведома и согласия – ведь это противоречит всем законам этики. Неудивительно, что они с такой поспешностью бросились избавляться от улик. Если Лорейн обнаружит, что они с ней сделали, им никаких денег не хватит, чтобы расплатиться с ней.

Она отпила глоток кофе. Поездка в Филадельфию оказалась не напрасной. У нее еще не было ответов на все вопросы, но главную загадку она разгадала. И испытывала глубочайшее удовлетворение.

Она подняла глаза от стола и вдруг… увидела Стива. Он входил в кафе.

Она просто не верила своим глазам, даже заморгала – уж не привиделось ли? – и сидела, удивленно глядя на него. На Стиве были брюки цвета хаки и синяя рубашка-батник. И, войдя, он закрыл дверь ногой.

Джинни, радостно улыбаясь, поднялась ему навстречу.

– Стив! – воскликнула она. И, помня о своем решении, обняла его за шею и крепко поцеловала в губы. Правда, пахло от него сегодня немного иначе. Он крепко стиснул ее в объятиях и поцеловал в шею. Джинни услышала голос какой-то пожилой женщины:

– Господи, я уж и забыла, когда последний раз так целовалась!

Все посетители дружно расхохотались. Она отпустила его.

– Садись. Есть хочешь? Вот, возьми мой салат. Как ты здесь оказался? Увидела – прямо глазам своим не поверила. Ты что, ехал за мной следом? Ах нет, конечно! Ты же знал название клиники, вот и решил меня встретить.

– Просто хотелось поговорить. – Он разгладил бровь кончиком указательного пальца. Почему-то этот жест насторожил ее. У кого она видела точно такой же?… Но она тут же постаралась выбросить это из головы.

– А ты, похоже, мастер устраивать сюрпризы.

– Разве? – настороженно спросил он.

– Ну, появляться неожиданно…

– Пожалуй.

Она улыбнулась:

– Ты сегодня какой-то странный. Что происходит?

– Послушай, ты меня так завела, – сказал он. – Может, уйдем отсюда?