Танковые асы вермахта. Воспоминания офицеров 35-го танкового полка. 1939–1945 - Ганс Шойфлер

Наступление на Орел 30 сентября – 3 октября 1941 г.

Детали района в окрестностях Тулы

Набросок схемы к операции «Цитадель»

«Операция Цитадель» с показом детального расположения немецких войск, участвовавших в наступлении в южном направлении на северном участке Курского выступа 5 июля 1943 года. Русские позволили немцам продвинуться вперед не более чем на 12 км. Наступление на южном участке Курского выступа в северном направлении было более успешным, но прекращено 14 июля, вероятно из-за вторжения союзников на Сицилию[93]. 22 июля 1943 года советские войска начали массированное контрнаступление.

Тандему из двух тягачей недолго пришлось набирать скорость. Водители вжали до упора педали газа. Грузовики повело на скользкой дороге. К счастью, все удалось! Я схватился за грязевой щиток и пошел рядом с машиной. Я фиксировал все! Водители прибавили скорость, несмотря на скользкую дорогу. Затем мы подобрали саперов и въехали на мост, который уже был заминирован. Он скрипел и кряхтел под тройной нагрузкой, но выдержал! Затем мы поехали в гору под прикрытие леса. В то же самое время за нашей спиной арьергард отстреливался от наседавших русских.

Я украдкой погладил тягачи. Слава богу! Нам все удалось в самую последнюю минуту!

Георг Хеймер и Эрнст Хейн, 8-й батальон 15-го танкового полка

Наконец-то! Наконец-то становится теплее после невообразимо холодных месяцев зимы 1941/42 года. В Зикеево температура порой падала до минус 30 градусов. После того как мы в конце 1941 года перебрались в леса под Жиздрой, дорога все еще была покрыта слоем льда, который начал оттаивать только в апреле. Природа медленно просыпалась после зимнего сна.

Мы смогли наконец снять зимнее обмундирование, которое приходилось каждому из нас добывать самостоятельно. Настоящее обмундирование, предназначавшееся для зимы, прибывало, как правило, к тому времени, как становилось уже тепло. Жизнь неожиданно вернулась в привычное русло. 2-му батальону 35-го танкового полка, находившемуся в Жиздре и соседних с ней населенных пунктах, предстояло выйти из состава полка.

Кроме того, ожидалось поступление новых танков. Сначала это была новость на уровне слухов, которые вскоре стали звучать все чаще и чаще. Наконец в конце апреля после того, как нас в районе Жиздра – Зикеево сменили другие подразделения, мы собрались для прощания с полком на холме недалеко от Брянска. Сверху была видна река Десна, которая сейчас, в половодье, вышла из берегов.

Генерал Эбербах, бывший в ту пору командиром 4-й танковой дивизии, произнес речь по поводу нашего ухода из дивизии. Нам официально сообщили, куда мы отправляемся: на укрепление 35-го танкового полка 11-й танковой («призрачной») дивизии.

Мы испытывали смешанные чувства. С одной стороны, мы были рады выбраться из этих лесов, где кишели партизаны. С другой стороны, нам было тяжело покидать наш старый полк. Многие из нас долгие месяцы участвовали в его составе в боях на территории Польши и Франции и вместе провели тяжелый 1941 год в России. Но мы ничего не могли поделать, и вскоре нам в конце апреля 1942 года приказали грузиться в эшелон в Брянске.

Миновав Осиповичи, мы въехали в Лапичи. Здесь мы разместились в старых красноармейских казармах, где раньше размещался кавалерийский полк. Нам не пришлось привыкать к новому жилью, поскольку через двое суток наш батальон оказался на пути в Германию. Отпуск домой!

В конце мая, когда мы вернулись в Лапичи, нас там уже ждали новенькие боевые машины – танки Pz III и Pz IV с длинными пушками[94]. Нам оставалось лишь занять места в них. У нас снова танки после столь долгого перерыва!

После того как батальон был полностью снаряжен, самыми высокими темпами началась боевая учеба. Мы получили не только новые танки, но и грузовики, и штабные автомобили. Прибыло пополнение из Германии, которое доставил бывший гауптфельдфебель 7-й роты Хайн. Он привез из Бамберга как новичков, так и старых боевых товарищей. Поскольку выздоравливающие бойцы хотели вернуться в свои старые подразделения, распределение пополнения прошло очень быстро.

В июне нас переименовали в 3-й батальон 15-го танкового полка, и мы получили новые боевые эмблемы для танков. 5-я рота была расформирована, и ее солдаты получили назначение в другие роты – 7, 8 и 9-ю. Штабной роты подобные изменения не коснулись.

Вскоре нас из Лапичей отправили на новый участок фронта под Курском. Танки отправили поездом, а грузовики самостоятельно добирались по шоссейным дорогам.

На железных дорогах, ведущих к фронту, царило лихорадочное оживление. Никто из нас еще никогда не видел такого огромного количества эшелонов с вооружением и боевой техникой, сосредоточенных в одном месте. Конечно, на дорогах часто возникали заторы, в результате чего нам нередко приходилось занимать жилье раньше назначенного срока. Все было устремлено в единственном направлении – на участок фронта, где должно было начаться летнее наступление 1942 года.

На железной дороге жизнь кипела день и ночь. Чем ближе мы оказывались к линии фронта, тем большие неудобства испытывали. Эти гигантские перемещения наших войск, разумеется, не могли остаться не замеченными командованием Красной армии. Результатом этого «пристального внимания» были постоянные вражеские авианалеты. Однако большого ущерба они нам не наносили по причине того, что вдоль дорог мы разместили немало батарей противовоздушной артиллерии.

После того как мы прибыли на плацдарм, мы познакомились с оружейной новинкой – пулеметом MG 42 (который сменил в войсках MG 34). Наше ожидание продлилось недолго. Наступление развернулось 28 июня. 11-я танковая дивизия была размещена на левом фланге предстоящего сражения и была нацелена на Воронеж. В первые дни наступления на Дон был убит наш командир батальона, майор фон Бюрштин. Мы похоронили его возле мельницы вместе с двумя другими нашими погибшими товарищами.