Формула Вечности - Вячеслав Шалыгин

Спокойный тон Вечного подействовал отрезвляюще. В голове у Туманова почему-то застряли последние слова. Услышим или учуем. Виктор остановился и замер, прислушиваясь к звукам и анализируя внутренние ощущения. Звуков в ущелье было мало. Почти не было совсем. Разве что легкий шум ветра, удаляющиеся звуки шагов Жени и едва различимое шуршание, будто бы где-то вдалеке шумела вода или сыпался песок. Внутренние ощущения в целом тоже были стертыми. Ничего не болело, руки и ноги двигались, голова работала, легкие дышали, сердце билось. Немного першило в горле и жгло в груди, но это скорее от пыли, а не в результате визита в Вечность.

– Ты действительно не знаешь, как сумел выбраться? – после минутной паузы спросил Туманов.

– Клянусь фляжкой Мартова, – Джонатан хмыкнул. – Повезло, наверное. Как ты себя чувствуешь?

– Не считая того, что деморализован?

– Да.

– Нормально.

– А чего деморализован-то? Выбрались, радоваться надо, бодриться!

– Ты помнишь, что там было?

– Ничего, – не слишком уверенно ответил Джонатан. – В смысле, ничего не было. И это, если честно, напугало меня до чертиков. Если эта Вечность – наш родной мир, я, кажется, начинаю понимать, почему мы из него эмигрировали. А ты что увидел?

– В кромешной темноте? – Туманов усмехнулся. – Ничего не увидел. Но с твоими ощущениями согласен. Там, мягко говоря, неуютно и совершенно нечего делать. Это не понравилось мне больше всего.

– И что предлагаешь?

– Как ты и сказал – закупорить к чертовой матери! – Туманов нащупал руку товарища: – Держи меня.

– Погоди, как ты один-то? А остальные?

– Как-нибудь справлюсь, – уверенно произнес Туманов.

– Все-таки ты что-то там увидел, – сделал вывод Джонатан. – Ладно, не хочешь говорить – не надо. Что мне делать? Просто держать?

– Пока просто держи. Подойдем к воротам, там будет видно. В том смысле, что… разберемся.

– Не страшно?

– До одури, – признался Туманов. – А что делать?

– Может, для начала успокоиться и подумать немного? – послышался чей-то дребезжащий голос. – Куда вы собрались без Хамелеонов? И где они вообще?

Голос был вроде бы знакомым, но, во-первых, его искажал динамик спутникового телефона, а во-вторых, знакомыми казались только интонации. Дребезжащий старческий тембр серьезно затруднял идентификацию. С другой стороны, телефон был запрограммирован таким образом, что «самовольно» включался лишь в том случае, если звонок поступал с номера Островского. Но даже с поправкой на любые помехи этот голос принадлежал не бригадиру, Джонатан был готов биться о заклад.

– Хамелеоны, если «вообще», кто где, – Вечный слегка одернул Туманова, призывая дождаться конца телефонного разговора. – Кто в бегах, кто у черта на рогах. А кто на связи?

– Твой дедушка, – абонент усмехнулся и чем-то булькнул. – Не узнал?

– Адвокат? – неуверенно предположил Джонатан. – Почему с номера Островского? И что у тебя с голосом? Ангина?

– Ангина, – прогнусавил Мартов. – Слышишь, горло коньяком полощу? Только не помогает. В девятьсот лет уже ничто не помогает. Как и Островскому. Он вообще в реанимации. Спецсвязь мне доверил на всякий случай.

– Не понимаю тебя, – в голосе Джонатана промелькнули нотки недовольства. – О чем ты толкуешь?

– А у вас что, все в порядке? – Мартов недоверчиво хихикнул. – Или вы в зеркало давно не смотрели?

– У нас тут темно, будто у негра в ухе, – Джонатан пошуршал одеждой. – Погоди, что-то не так. Туманов, ты как себя чувствуешь?

– Спрашивал уже, – ответил Виктор. – Нормально. Слабость только. Устал за сегодня, набегался.

– Это не слабость, сыщик, – Мартов снова ехидно хихикнул. – Это старость.

– Да поясни ты толком! – возмутился Джонатан.

– Не надо нервничать, Смотритель, еще инсульт схлопочете! – Мартов сменил тон: – Теперь серьезно, джентльмены. У нас очень большие проблемы. Очень! Не буду размазывать дерьмо по сортиру, скажу сразу главное: Вечные начинают стремительно стареть и умирать от старости! В считаные минуты! Вы не представляете, что творится в Цехе вот уже два часа кряду. Паника – это слабо сказано. Шок и трепет. Ужас и отчаяние. И, главное, никто ничего не может поделать.

– Приплыли, – глухо проронил Джонатан. – То-то, думаю, метиса не слышно и не видно. Его, наверное, тоже прихватило, вот он и уполз куда подальше. Надеюсь, чтобы спокойно сдохнуть. Туманов, что скажешь? Что молчишь?

– Пытаюсь сообразить, что за «вечную инфекцию» мы впустили в реальность, – негромко ответил Виктор.

– Думаешь, это мы?

– Думаю, это Вечность, но ворота открыли мы.

– Только никому больше не признавайтесь, – посоветовал Мартов. – Цех этого откровения может не понять.

– Надо срочно закрывать ворота! – Туманов дернулся к скале, но Джонатан держал крепко:

– Погоди, Витя, не суетись.

– Я не суечусь, я пытаюсь хоть что-нибудь предпринять!

– Что?

– Не знаю! Хоть что-то!

– Не зная, что делать, ничего и не сделаешь. Вернуться за ворота и поставить Вечности ультиматум не получится. Чихала она на наши ультиматумы.

– Пока что чихаем мы, – заметил Мартов. – Да так, что песок сыплется из всех щелей.

– Надо срочно пресечь это безобразие! – Туманов снова дернулся.

– Да не дрыгайся ты! – прикрикнул Джонатан. – Уже руки болят тебя удерживать! Не закроешь ты ворота в одиночку!

– Я должен хотя бы попробовать! Я Избранный, мне и флаг в руки! А не получится – хуже не будет.

– Куда уж хуже, – как-то вяло произнес Джонатан.

– Тебе тоже плохо? – Виктор нащупал и крепко сжал запястье товарища. – Отпусти!

Джонатан разжал пальцы, но тут же снова вцепился в ремень Туманова.

– Стой!

– Что еще?

– Пока не знаю, по второй линии звонок. Да, слушаю! Кто? Секунду.

Джонатан включил громкую связь, причем в режиме конференции. Адвокат не только остался на связи, но и мог участвовать в новой телефонной беседе.

– Джонатан, вы слышите? – второй голос был женским, но дребезжал практически так же, как голос Мартова. – Это Наталья Августовна, узнали?

– С трудом, – признался Джонатан. – Уж извините, Натали, наверное, помехи.

– Полно вам, мой друг, – старушка тяжело вздохнула. – Я не знаю, что происходит, но уверена, что виновата и в этом. И поделом мне, старой дуре! Жаль только, что вместе со мной страдают другие, те, кто не должен страдать.

– Натали, я не понимаю, о чем вы? – Черная пыль начала оседать, и фигура Джонатана проступила сквозь завесу. Вечный будто бы стал на голову ниже ростом, настолько сильно он сгорбился.