Дефолт совести - Александр Смоленский

– С убийством Турова и других банкиров мне, например, всё ясно. Но первая статья для журнала будет не о частностях, – важно изрёк Багрянский.

– Сейчас это неинтересно, Лёвушка, – попытался урезонить друга Александр.

– Нет. Я тоже, как и Леонид Сергеевич, имею право поделиться своими мыслями.

Зная характер друга, Духон понял, что отвязаться не удастся и, подперев подбородок руками, сделал вид, что готов слушать.

– Искать заказчиков убийства абсолютно бесполезно! – выпалил Лев. – Кто-нибудь из вас, господа, помнит детектив Агаты Кристи «Убийство в Восточном экспрессе»?

– Ну? – Волин с удивлением уставился на Багрянского.

– Там убийцу из чувства мести закалывают ударами кинжала одновременно двенадцать человек...

– И что вы хотите этим сказать? – вновь спросил Волин.

– А то! Как Пуаро может доказать, после чьего удара наступила смерть? Кто юридически настоящий убийца? Так и в случае с Туровым. Вы сами тут говорили, что немало народу мечтало, чтобы этот злой гений поскорее убрался на тот свет. Так что среди тех, кто держал курок на взводе, были все. Или почти все. Чиновники, которых он мог шантажировать. Банкиры, у чьих банков он грозился отозвать лицензии. Начальники, которых он вдруг послал на три буквы. И даже этот неизвестный всем нам Блейк. Тот самый, кто купил с потрохами нашего учёного Фролова. Лишь бы тот его излечил. А как Блейк узнал о Фролове? Когда тот, собственно, и заварил кашу – подал иск в Страсбургский суд на гипотетических виновников дефолта. Не кажется ли странным подобное совпадение?

– Ну и загнул ты, Багрянский! – только и вымолвил Александр. – Занятная получится статейка!

– Да-а, озадачили! – почесав макушку, поддержал его генерал Волин. – Кто ж способен разгрести подобные авгиевы конюшни?!

– Вот о том я тебе и толкую, – тяжело вздохнув, ответил Мацкевич. – Тем не менее находятся дураки вроде нас с тобой, которые как донкихоты бросаются в бой с ветряными мельницами. Да, конечно, зло – данность нашего бытия. Но это не значит, что с ним не надо бороться.

– Что это вы все, господа, в философию ударились? А мне, между прочим, единственному из вас завтра с утра на работу, – грустно заметил Волин.

У хозяина дома сложилось впечатление, что прокурорский начальник собрал нужную ему информацию и поэтому заторопился.

Самым мучительным в неожиданном отпуске бывшего главы нацбанка Осинина были, как ни странным может показаться, самые обычные завтраки. Случайные знакомые по отелю всякий раз, проявляя радушие, приглашали вальяжного отдыхающего из России за свой столик и всякий раз обращали внимание на некоторые странности в его поведении за завтраком.

Что бы Осинин ни заказывал пышнотелой тирольской официантке, он неизменно под самыми разными предлогами требовал поменять принесённое ею блюдо. То тарелка недостаточно подогрета. То в безобидном салате он находил овощ, который якобы ему вреден. То ещё что-то. Словом, на придирки он оказался мастак.

Положение усугублялось тем, что официантка все его подобные причуды относила персонально на свой счет, так как не могла даже предположить, что он вёл себя совершенно так же в любом заведении этого курорта. И только лишь тогда, когда ноги несли его в самое неожиданное место, гденибудь на отшибе, Осинин давал волю аппетиту. Ел всё подряд и даже впрок.

Объяснение всему было одно: с недавних пор Константин Дмитриевич стал бояться за свою драгоценную жизнь. Его тоже убьют? Или отравят?

«Драгоценной» жизнь была для Осинина не только потому, что он непотребно любил её всем своим естеством. Просто в отличие от других у чиновника водились деньги. Много денег. Точнее, очень много денег, которые ещё в бытность руководителем банка он накопил, занимаясь крупными финансовыми махинациями.

В известной мере Осинин мог даже гордиться тем, что в пресловутом списке виновников дефолта девяносто восьмого его фамилия числилась в первой десятке, где-то по соседству с тогдашним премьером, главой президентской администрации Огневым и своими заместителями, включая Турова.

Убойный список. Туров уже мёртв! Кто очередная жертва? Ещё не выбрана? Или уже?! С этими мыслями Константин Дмитриевич просыпался и ложился спать уже больше месяца.

Первой забила тревогу жена, Зинаида, когда обнаружила дома в кабинете мужа папку с какими-то вырезками из газет. Точнее, папка лежала на столе Константина уже несколько дней, что само по себе было из ряда вон выходящим: муж никогда не давал бумагам залеживаться без движения. Подогреваемая жгучим любопытством, супруга экс-банкира не удержалась и заглянула в неё.

«Фи, что за чушь? – сразу подумала она. – С каких пор Котик стал делать вырезки из газет?» Но по мере того как до неё стал доходить смысл написанного, супруге банкира стало не по себе.

«...в Вильнюсе вместе с джипом взорвали одного из менеджеров питерского отделения банка „Ростром“ Бабкина...»

«...в Киеве застрелили владельца коммерческого банка Дерко, тесно связанного с российскими финансовыми кругами. Имя этого украинского олигарха упоминали в связи с допросами по делу банкира Турова, убитого более месяца назад...»

Красным фломастером были жирно подчёркнуты именно эти выдержки.

А вот ещё. Супруга перевела взгляд на отдельно лежащий утренний номер газеты «Мегапресс». На первой странице этой «жёлтой» газетёнки ей бросился в глаза заголовок «Пугающая стабильность!».

Публикация изобиловала подробными описаниями случившихся за последнее время в Москве и области нераскрытых убийств. Заканчивалась она текстом, также удостоенным вниманием супруга, поскольку была подчёркнута всё тем же красным фломастером.

« На фоне недавних убийств высокопоставленного банкира Алексея Турова и известной журналистки Аллы Полётовой все последующие трагические события выглядят особенно вызывающе. Реалии, при которых громкие убийства происходят буквально каждую неделю, – это настораживающая «стабильность» для общества в целом и недобрый звонок, точнее – колокол для тех, кто замешан в грязных финансовых авантюрах, связанных с дефолтом...»

Постояв ещё пару минут в кабинете мужа, супруга прислушалась к шорохам ожившей квартиры в районе Смоленской площади.

Эта грозная с виду, мужеподобная баба, напоминавшая своими пышными формами колхозницу знаменитой скульптуры Мухиной, держала на себе дом, регулярно таская в него всё, что попадёт под руку. Одних запасов продуктов, сосредоточенных в доме Осининых, хватило бы, пожалуй, на любую отдельно взятую экспедицию полярников к одному из полюсов.

– Что, Котик, опять перенапрягся мыслями? – первым делом спросила жена, заглянув на кухню.

Она сразу обратила внимание, что завтрак на столе стоял нетронутым, а муж занимался странным делом. Осинин, грузный мужчина лет шестидесяти, с окладистой, аккуратно подстриженной бородкой а-ля рюс, тупо смотрел на свои отёкшие, синюшные ступни, которые он дедовским методом отпаривал в алюминиевом тазике, пытаясь таким образом сбить артериальное давление.