Наследники - Татьяна Гуркало

— Что за разговоры? — спросил Межен.

— Странные. И я думаю, что после того, как вам о них расскажу, лучше будет, если вы принесете друг другу клятву о неразглашении. Я умею проводить ритуал клятвы на жизнь. Так вы точно не проговоритесь, даже если зельями опоят. Пока живы, вам проговориться не удастся, да и заговорить об этом вы сможете только если опять же мне поклянетесь, что сами этого желаете. Да. А после смерти, даже если не захотите или не успеете провести ритуал исключающий вызов ваших духов в мир, вы, не желая того, тоже никому и ничего не расскажете. Духи на самом деле говорят только тогда, когда хотят. Они либо не лгут, либо молчат. Да и не лгут, только если действительно попали под влияние ритуала. Тот же Мален запросто лжет, потому что привязан к совсем другому ритуалу, а на зовы ходит по собственному желанию.

— Мы принесем клятвы, — сказал Ромул.

А Межен опасливо кивнул и инстинктивно схватился за рукоять меча.

— Хорошо, — сказала Ларама и нахмурилась. — Этот человек довольно глуп, но жаден, и мнит себя великим. А еще он хитер и недоверчив. И поэтому старался собрать как можно больше информации. Знает он на самом деле немного, несмотря на всю свою старательность, да и в своей компании не очень ценится, иначе его бы не оставили охранять девушку, но кое-что интересное он знает. Например, то, что кто-то видел драконов, изучал их, разумно не приближаясь, и даже понял, что они воплощения огненной стихии. И сумел связать драконов с пропавшими из мира магами огня, даже счел, что драконов в мир загнали императорские боги равновесия, спасая этот самый мир. Выводы этот некто, видимо, сделал далекоидущие. Не знаю, насколько правильные, но то, что впервые демоны появились после того, как была разрушена последняя школа огненных магов, а они сами позорно бежали из мира — абсолютная правда.

Межен тихо ругнулся. Ромул только хмыкнул, в сказки о злобных магах огня он давно перестал верить. Не могут все сплошь быть злобны только потому, что носят в себе определенную стихию. Да и другие стихии вовсе не делали магов добрыми, что бы ни утверждалось в разных сказках.

— Вот! — Ларама улыбнулась и подняла палец вверх. — Вы все правильно поняли. Огненная птица не просто так огненная. Она наверняка еще одно воплощение того самого огня, которого так не хватает нашему миру. И некто сделал вывод, что она не единственное огненное воплощение, которое держат в своих руках императоры. И стоит у императорского рода отобрать эти воплощения, в тот же миг отберешь и мир.

Ромул по детской привычке сморщил нос, походил туда-сюда и задумчиво произнес:

— А ведь выводы на самом деле можно сделать еще интереснее. Начиная с того, что Ловари увезла на острова невестки те самые артефакты с воплощениями огня и заканчивая тем…

— …что не зря обучение в школе ночных волков столь тайно, а поделки некоторых магов, которые там учились, и даже учеников этих магов, которые вроде бы не учились, не могут повторить другие маги, — заворожено сказал Межен. — И школу они вывезли в первую очередь.

— Да, — сказала Ларама. — Либо увезли артефакты, что сложно. Да и невозможно такие вещи скрыть, они слишком сильны. За тем, который вызывает птицу, до сих пор охотятся по океану. В нем слишком много необычной магии. В кучу амулетов, которые по отдельности можно скрыть, я не верю. Бессмысленно, они будут слишком слабы. А если их объединить для силы, опять только слепой не заметит. Ну, или идиот, считающий, что во дворце есть помещения, в которых можно такие вещи спрятать.

— Либо увезли магов огня, которые спокойно себе существуют, — сказал Ромул. — Живая сила и сила, заключенная в вещь, это ведь разное, да?

— Да, — подтвердила Ларама. — Живая сила — часть мира. Сила, заключенная в вещь — тоже его часть, но часть отрезанная. Пока таким артефактом не пользуешься, он ничем не лучше камня. А пользоваться часто тот, в ком нет такой же стихии, не сможет. Поэтому и птицу призывают раз в год. Хотя теперь мне кажется, что на зов Малена она бы прилетала без артефакта и ежедневно, будь его такое желание.

— Дела, — сказал Межен.

— Ладно. — Ромул решительно выпрямился. — Об этом мы еще подумаем и поговорим. Меня другое волнует. Почему эти глупцы, — он мрачно посмотрел на явно ничего не соображавшего пленника, — решили вытребовать у меня большую печать? Я думал, хотят каких-то документов наштамповать, но в свете этих сведений что-то засомневался.

— Они думают, что большая печать — ключ от дворца. Вещь, которая позволит попасть в разные тайники и найти артефакты. Это ведь тоже артефакт. Да еще и из тех, которые можно либо передать добровольно, либо получить вместе с венцом императоров, — устало сказала Ларама. — Наверное, рассчитывали, что ты, в уверенности, что им нужны документы, решишь спасти девушку и отобрать печать, перекрыв все дороги и порты. Печать бы оставалась во дворце, ты ждал бы, пока либо поятся документы, либо люди пытающиеся печать вывезти. А они бы искали артефакты, не забывая носить печать по комнатам, множить обманки и всячески издеваться над не слишком умелыми дворцовыми магами. У тебя же даже Герьен не нашел бы ее, несмотря на то, что оказался способен заряжать щиты. А обо мне они не знают.

Ромул хмыкнул, посмотрел на пленника и спросил:

— Кто-то сможет понять, что с ним произошло?

— Поймут, — ответила Ларама. — И поймут даже то, что его память считали. Правда, учитывая, что похищение девицы было личной инициативой кого-то из его старших, и об этом они никому не отчитывались… можно отпустить в лес и пускай те, кто явится выяснять, что тут произошло, его найдут и ломают голову над тем, кто и зачем его читал. Предположений у них будет много, уверена. Даже друг друга могут заподозрить.

— Если его волки не сожрут, — проворчал Межен.

— Тогда надо разбудить наемников, заставить их поклясться и отправить на все четыре стороны с условием, что довезут этого идиота до какой-то деревушки, желательно, находящейся не на этом острове, — предложил Межен. — Забавно выйдет. Главное его замаскировать, и чтобы наемники, когда будут отпускать, никому на глаза не попались.

— Да, забавно, — согласился Ромул, и судьба пленника была решена, впрочем, как и наемников.

С Раддой оказалось сложнее. Надежду на то, что по возвращении девушка и сопровождающие ее мужчины никому не попадутся на глаза уже в стенах дворца, Ларама сочла глупой. А тому, что императоры привозят во дворцы спасенных красавиц, обитатели этих дворцов радуются только в сказках. В реальности же постараются уничтожить репутацию девушки, и тогда либо придется брать ее в официальные фаворитки, чтобы была хоть какая-то защита, либо жениться, чтобы ее постарались побыстрее отравить. Впрочем, и фаворитку отравить могут, влияние все-таки, хоть и не сильно большое.

Отправлять ее бродить по дворцу в одиночестве тоже было нельзя. Да и с Меженом нежелательно, все тот же удар по репутации получится.

— Проведем по потайным ходам, — решил в итоге Ромул, мрачно сверкнув глазами. Радда почему-то ему была дороже этой тайны.