Восхождение самозваного принца - Роберт Энтони Сальваторе

— Быть может, прежде, чем настоятелю Олину удастся напроказничать, Бог заберет его в более высокие сферы, — подмигнув, весело произнес Браумин. — Хотя, боюсь, без сплетен и интриг в нашем ордене станет куда скучнее.

Джилсепони не удержалась от смеха.

Но тревожное чувство все равно не покидало королеву. Внешнее спокойствие казалось ей обманчивым. Как в церкви, так и в государстве.

Сколь о многом узнал я за эти месяцы, проведенные с Маркало Де'Уннеро и певицей Садьей! Меня пробирает дрожь при мысли, что я собирался убить этого человека, так много рассказавшего мне о прошлом мира и о сравнительно недавних событиях, в которых он сыграл большую роль.

У него нет — и никогда не было — ненависти к моему отцу. Поначалу я не поверил его словам, но когда обратился к Оракулу, тот подтвердил их правдивость. Призрак в зеркале (теперь я совсем не уверен, что их двое), который может быть только духом Полуночника, передал мне свое отношение к Маркало Де'Уннеро. В первую очередь он испытывает к нему уважение. Да, он и мой отец были противниками, но я думаю, враги тоже могут относиться друг к другу с симпатией, что не мешает им вести смертельную битву.

Маркало Де'Уннеро не только рассказывал мне о событиях далекого и недавнего прошлого. Он обучал меня своему воинскому искусству. Его стиль сражения значительно отличается от того, с которым познакомили меня эльфы. Насколько я понимаю, би'нелле дасада в основном строится на умении перемещаться, сохраняя равновесие. Эльфы научили меня стремительно нападать и стремительно отступать. Соединение их боевого танца со стилем Де'Уннеро, использующим молниеносные удары руками и ногами, становится смертельно опасным для любого врага. Мы с ним попробовали этот метод ведения боя во время тренировочного поединка, который провели вскоре после нашего знакомства. Но с тех пор, как мы несколько месяцев назад добрались до большого и людного Палмариса, нам не выпадало повода для сражения. Единственным серьезным событием были волнения в городе, грозившие перерасти в бунт. Это произошло накануне нового, восемьсот сорок второго года Господня. В прежние времена, когда я скитался по убогим деревенькам, разбросанным на необъятных просторах Вайлдерлендса, я бы посчитал эти выступления черни заурядным событием, не таящим особой опасности, однако здесь, в Палмарисе, они оказались тем немногим, что могло запомниться. Потому что жизнь в Палмарисе, поначалу казавшаяся мне такой многообразной и яркой, вскоре превратилась в сонную череду дней. Иногда мне думается, что я просто сойду с ума от кипящих во мне сил и энергии.

Но Маркало Де'Уннеро всегда торопится меня успокоить. Он говорит, что эти дни и месяцы являются для меня временем подготовки и обучения. Мне необходимо еще очень многое узнать об окружающем мире. Я думаю, Де'Уннеро строит какие-то грандиозные планы, в которых должны будем, судя по всему, принимать участие мы трое, хотя пока он не обмолвился о них ни единым словом.

Поэтому я стараюсь быть терпеливым и внимательно прислушиваюсь к каждому его слову. Я постоянно беседую по ночам с Оракулом, рассказывая ему про уроки Де'Уннеро, дающие силу моему телу и остроту моему уму. Другой мой наставник — дух моего отца (а может, сила моего понимания сути вещей) — расширяет знания, которые я получаю от Маркало Де'Уннеро.

С не меньшим вниманием я слушаю песни Садьи. В этих старинных балладах я не раз находил подтверждение своим догадкам. Оказывается, герои, чьи имена сохранили легенды, никогда не отличались добротой и великодушием; они не были тихими и кроткими. Нет, те, чьи имена остались в веках, были сильными и жестокими воинами и завоевателями. Даже основатель абеликанской церкви был воином и магом, владеющим силой самоцветов. Как свидетельствуют баллады, он в одиночку разрушил толстые стены неприступной крепости, служившей оплотом бехренским ятолам.

Теперь Абель является покровителем величайшей в мире церкви, и его имя ежедневно повторяют многие тысячи людей. Поэтому он продолжает жить. Абель стал бессмертным.

Я уверен: точно так же люди запомнят Эйдриана Ночного Ястреба, и мой друг Де'Уннеро согласен с этим. Когда я заговариваю о подобных вещах, он улыбается и кивает, подмигивая мне. Он скрывает от меня то, что касается нашего дальнейшего пути, а возможно, и что-то еще более важное. Я каждую неделю пытаюсь расспросить его об этом, но Де'Уннеро в ответ лишь усмехается и призывает меня быть терпеливым.

Терпение!

Если бы я не верил в грядущие великие завоевания и достижения, мне бы действительно не хватило терпения переносить эти ничем не заполненные дни и ночи в Палмарисе. Однако я научился доверять Де'Уннеро и Садье. Они знают, чего я хочу, и обещали помочь мне этого добиться. По правде говоря, я подозреваю, что сам Маркало Де'Уннеро хочет того же.

Так мы вдвоем… вернее, втроем вступим в бессмертие.

Эйдриан Ночной Ястреб

Зима была долгой и суровой. Восемьсот сорок второй год вступил в Урсал под сердитое завывание вьюги. Урсальский замок и аббатство Сент-Хонс оказались в плену высоченных сугробов. Джилсепони была одной из немногих, кто отваживался покидать в эти дни замок. Она помогала бедным и с помощью камня души исцеляла больных. Но яростные метели последних дней заставили и ее считаться с силой природной стихии.

В тот день Джилсепони была вынуждена остаться в замке. Король, ее супруг, принимал бехренского посла Давина Кусаада. Едва взглянув на этого человека, королева почувствовала к нему неприязнь. Вместо того чтобы сидеть рядом с Данубом и учтиво улыбаться, пытаясь скрыть свое отвращение к бехренцу, она отправилась бродить по громадному замку. Королеве нравилось разглядывать затейливые узоры на шпалерах, останавливаться возле украшенных искусной резьбой дверей и стен, а то и просто стоять возле высоких окон и любоваться на великолепный снежный наряд города.

Незаметно для себя Джилсепони забрела в восточную башню замка. Еще издали она услышала характерный звук сталкивающихся деревянных мечей. В одном из залов шел тренировочный поединок. Королеву удивило, что кто-то решился устроить его здесь, когда в замке имелось особое помещение для подобных занятий. Однако когда, подойдя ближе, она услышала голоса сражающихся, ей все стало ясно.

Одним из доблестных рыцарей был четырнадцатилетний Мервик Пемблбери, вторым — его брат Торренс, годом младше. Он был ниже ростом и отличался более коренастым телосложением, чем напоминал отца.

Джилсепони с удовольствием следила за поединком. Мальчики не замечали ее присутствия. Королеве сразу же бросились в глаза ошибки Мервика. Он вел бой заносчиво, словно завзятый дуэлянт, хотя с его длинными руками и быстротой движений он мог бы куда успешнее сдерживать натиск упрямого, лезущего напролом Торренса.

Боевой стиль младшего сына Дануба был весьма традиционным. Джилсепони достаточно насмотрелась на сражавшихся так воинов: сильные рубящие удары тяжелым мечом, чередуемые с ударами столь же тяжелой дубинки. Оружейное искусство переживало ныне упадок, и стиль боя поневоле приспосабливался к грубым поделкам оружейников. Они предпочитали изготавливать мечи из простых сплавов, полагая, что чем клинок тяжелее, тем лучше выдержит сильный удар противника.