Завещание Змееносца - Вадим Филоненко

– А кунгур Гора? – перебила Огира.

– Помер. В тот же сумрак… В общем, вас обоих, ари, признали погибшими и тотчас провели урудию.

– Ну, Фейр, сволочь! Не надейся, что это сойдет тебе с рук! – с ненавистью процедила Огира. – А куда сослали Алира? На каменоломню или к золотарям?

– Пока никуда. Император оставил его при себе, за своим кунгуром ухаживать. Даже комнату выделил. Да не при конюшне, а прямо во дворце… Говорят, Фейр-ари возмущался страшно, ругался с отцом: дескать, тот закон нарушает. Но император не уступил…

– Хоть в этом повезло, – обрадовался Гор. – Ладно, на ночь глядя ехать во дворец бесполезно, а вот завтра с наступлением сумрака отправимся к императору, предъявим ему Керра. Да и наших кунгуров заодно…

– Боюсь, придется еще повозиться, доказывая, что Ралона не монстр, – высказал опасения Мюрр.

– Докажем, – сощурил глаза Гор. – Это в наше отсутствие Фейр мог оказывать давление на суд, а при нас остережется. Наш род Рожденных Луной не уступает знатностью его собственному, и с нами в Империи считаются. К тому же император явно все еще благоволит к Алиру, а значит, займет нашу сторону.

– Да, но прежде чем мы с головой окунемся в придворные интриги, надо отблагодарить Люгвина, – сказала Огира. – Спасибо тебе, Оседлавший Волну. Моя казна открыта для тебя. Пойдем в кладовую, ты сам возьмешь все, что захочешь.

Повелитель Холода не удержался от усмешки: прозвучало двусмысленно. Впрочем, Огира имела в виду только драгоценные камни, а вот сам Мюрр хотел от нее кое-что другое. Он понимал, что ему так и не удалось завоевать ее сердце, поэтому сейчас был согласен получить хотя бы тело. Его вполне устроила бы одна-единственная ночь любви… или, вернее, благодарности… но только искренней, настоящей. Хотелось хотя бы на мгновение ощутить себя по-настоящему желанным, почувствовать теплоту и ласку – подлинную, не фальшивую, не купленную за деньги…

Одна-единственная ночь… А потом он уйдет из Лунного мира навсегда…

«Интересно, как она отреагирует, если я напрямик предложу ей это? Девять из десяти, что откажет. Вежливо, деликатно: дескать, никто, кроме Алира… – Повелитель Холода замер от пришедшей в голову мысли. – Никто, кроме Алира! Что ж… Пускай с ней будет именно он. По большому счету мне абсолютно все равно, чей облик принимать…»

…В кладовой Мюрр выбрал один-единственный камень – шоколадный агат с золотистыми вкраплениями. На первый взгляд темный, под определенным углом он начинал светиться. Казалось, невзрачный с виду камень наполнен внутренней силой.

– Я возьму его.

– Он же почти ничего не стоит, – удивилась Огира. – Всего лишь красивая безделушка. Возьми лучше сапфиры или бриллианты.

– Нет. Я уже выбрал свою награду. – «И получу ее. Чуть позже… А этот камень бесценен, потому что будет напоминать мне тебя…»

Огира предложила лючину пожить в ее доме столько, сколько он пожелает. Велела приготовить для него самую лучшую гостевую комнату. Гор тоже решил остаться у сестры – в своем собственном доме он все еще числился умершим. Появление ожившего хозяина вызвало бы переполох среди слуг, а черный всадник ощущал дикую усталость и предпочел все объяснения отложить на потом.

Поужинали довольно быстро и разбрелись по комнатам отдыхать.

Мюрр подождал, пока угомонятся слуги, и дом замрет в сонном молчании, встал, зажег крохотный огонек и осторожно направился в комнату Гора. Дверь оказалась не заперта. Мюрр вошел, прикрывая рукой огонек. Приблизился к кровати, на которой спал всадник. Создал ледяной меч. Размахнулся…

Внезапно Гор откатился с кровати, метнув в лицо Мюрра подушку. Тот растерялся на миг, а джигли попытался добраться до ларца, в котором «спал» живой бич, но не успел – прозрачный клинок преградил ему дорогу.

Зажженный Мюрром огонек давал мало света, но его хватило, чтобы Гор смог разглядеть лицо нападавшего.

– Ты?! – Черный всадник просто не поверил своим глазам. – Но почему?!

– Потому что тебе известно, кто я такой на самом деле. Рано или поздно ты проболтаешься. А этого я допустить не могу, извини.

– А если поклянусь, что буду молчать?

Мюрр отрицательно покачал головой. Повторил:

– Прости.

– Выходит, я приговорен… А Огира?

– Она не знает правды обо мне, поэтому будет жить.

– Хоть в этом повезло. – Гор прерывисто вздохнул, мельком глянул на льдистый клинок, который замер в дюйме от его груди, и с тоской посмотрел на ларец с живым бичом.

– Можешь взять, – разрешил Мюрр. Вначале он собирался убить всадника по-тихому, во сне, но раз уж не вышло, решил предоставить ему шанс в поединке.

Гор удивленно вскинул брови, полагая, что ослышался.

– Ты можешь взять свой бич, – повторил дейв. Ледяной клинок ушел в сторону, освобождая дорогу.

Всадник подошел к столику возле окна, на котором стоял ларец. Поднял крышку. Дотронулся рукой до свернутой в клубок «змеи». Помедлил, о чем-то раздумывая. Оглянулся на Мюрра:

– У меня к тебе есть предложение. Или просьба, считай, как хочешь…

Выслушав, Повелитель Холода несколько мгновений молчал.

– Прошу тебя, – настойчиво сказал Гор. – Клянусь, что не сбегу и не попытаюсь обмануть! Позволь мне сделать это. А потом ты сможешь убить меня, я даже не стану защищаться. Но сначала разреши выполнить мое последнее желание.

– Ну… Хорошо. Пусть будет по-твоему.

На следующий сумрак Гор с Огирой отправились во дворец к императору. Мюрр, естественно, пошел с ними, но вскоре пожалел об этом. Было все, чего он просто терпеть не мог: напыщенные церемонии, суматоха, куча народу. К тому же все джигли пришли со своими кунгурами. И хотя зал для приемов был огромен, места почти не оставалось. А в довершение ко всему начались долгие споры с криками и руганью, которые гордо именовались «императорским судом». Фейр едва не лопался от ярости. Брызгал слюной, то и дело срывался на грязную брань, больше подходящую портовому грузчику, нежели сыну императора и главнокомандующему Империи. Но против веских аргументов в виде живых кунгуров оказался бессилен. Окончательный вердикт суда гласил: «Признать урудию Алира-ари незаконной, а его самого восстановить в правах, вернуть титулы, звания и награды».

Судебный старшина еще дочитывал вслух последние строки постановления, а император в нарушение всех церемоний уже покинул свое кресло и подошел к Алиру, который стоял поодаль в окружении стражников.

– Ты вновь стал всадником, Алир, и можешь вернуться на пост главнокомандующего. – Император крепко обнял его. – Ты не представляешь, как я рад!

– Спасибо, повелитель, – равнодушно откликнулся тот. – Но не думаю, что смогу… после всего… Позвольте мне уйти в отставку.

За последние несколько сумраков Алир словно постарел на двадцать лет. Темную кожу избороздили морщины, под глазами набрякли мешки, в волосах появилась седина. Плечи были опущены, а тусклый взгляд почти не отрывался от пола.