Каменный век. Книга 5. Народ Моржа - Сергей Щепетов

У входа в Семенову берлогу сидел пожилой неандерталец – среди сородичей он был, пожалуй, наиболее авторитетным, если такой термин можно применить к этим людям. То, что он тут сидел, означало наличие у него какого-то дела к Семену. Дело было не настолько срочным, чтоб беспокоить бхалласа, – можно и подождать, пока сам заметит.

– Чего хочешь? – спросил Семен.

– Металл, – протянул неандерталец массивную короткопалую ладонь. – Дай нам металл, чтобы пилить и резать дерево.

– Дам, – пообещал Семен, – только скажи сначала, что вы задумали.

– Будем делать вторую большую лодку.

– Хорошая мысль, правильная! – одобрил повелитель. – У меня есть еще одна для вас, не хуже. Тебе не кажется, что нас здесь слишком много? Может быть, стоит отселить часть людей в другое место?

Взгляд неандертальца и его «мысленный посыл» Семен расшифровал как удивление и недоумение. То есть получалось, что он в качестве свежей идеи преподносит нечто давно всем известное.

– И где же будет новая стоянка?

– Там, – показал неандерталец рукой в сторону бухты. – Сбоку от вон той полосатой скалы (что-то разглядеть вдали Семен и не пытался). Туда приходят мамонты моря (моржи), там есть дрова и мало ветра.

Казалось, оратор явно хотел добавить вопрос: «Почему ты не знаешь этого?» – но удержался из вежливости и закончил:

– Для новой стоянки нужна еще одна большая лодка. Без металла мы не успеем сделать ее до нового снега.

Пока Семен рылся по углам, собирая инструменты, ему пришла в голову простая мысль: «А действительно, почему я последний узнаю о появлении чужаков, о предстоящем переселении? Я что же, выпал из их информационного поля?! Стал чужим, как Хью, Лхойким и Килонг? Интересно…»

– Скажи мне, – попросил Семен, передавая мешок с железками, – как вы отнесетесь к тому, что я уйду? Хочу вернуться туда, откуда мы пришли.

Неандерталец пожал плечами и промолчал. Это молчание и жест Семен перевел так: «Плохо, но не смертельно». Ему стало еще интересней.

– Вы сможете обойтись без онокла, бхалласа и прочих моих сущностей?

– Онокл здесь, – спокойно ответил неандерталец. – Есть и будет.

«Та-ак, – озадаченно почесал затылок Семен, – опять начинаются трансцендентные непонятки. Стоит ли в них разбираться?»

– То есть онокл – это вроде как уже не я?

– Ты – сейчас (пока здесь).

– А если… Если я уйду, прерву свою связь с этим местом, то… То некто другой будет персонифицировать (представлять, воплощать, изображать, олицетворять) онокл?

– Конечно. Теперь (с некоторых пор) – да.

Семен чувствовал, что дальнейшие расспросы будут откровенной демонстрацией собственной некомпетентности. Впрочем, была надежда, что здесь никто не осмелится крикнуть (да и подумать!), что «царь-то ненастоящий!». Поэтому он спросил:

– Кто это? Ты можешь показать его?

– Да.

– Пошли!

По просьбе Семена младенца вытащили на свежий воздух и развернули. «Обычный неандертальский ребенок. Пол – мужской. В меру грязен и не очень криклив. Это, вероятно, один из тех детей, которые были зачаты и рождены здесь, на морском берегу. Впрочем, волосы довольно светлые, надбровные дуги выражены слабо, а подбородок немного выступает вперед. Для неандертальцев это нетипично. Правда, мне почти не с чем сравнивать – не так уж много я видел их младенцев. Может, с возрастом кроманьонские черты исчезнут? Или это сказалась смена питания в период вынашивания? Говорят, в морепродуктах много йода, а он полезен…»

Семен посмотрел на мать и отметил, что у этой женщины неандертальские черты выражены не очень ярко. Кроме того, он вспомнил, что, кажется, именно она (будучи беременной?!) чуть не умерла, отравившись печенью белого медведя. «А еще… Ну, я же не старик еще… Да и пища тут такая, что стимулирует. В общем, было дело, и не раз! Причем вот эту я запомнил, поскольку она меньше других похожа на неандерталку. Только это не важно: кроманьонцы с неандертальцами не скрещиваются, не метисируются. Наука будущего это доказала… почти. Да и опыт здешней жизни…»

Развивать данную тему Семен не стал – ни по линии генетических экспертиз будущего, ни по линии «опыта». Тем более что при ближайшем рассмотрении то и другое оставляло достаточно места для сомнений. Для него важнее было другое: «Они каким-то образом „вычислили" особь, которая в момент кризиса может стать центром мистического (или какого?) притяжения вместо меня. Ну и… флаг им в руки! А я буду готовить нарту. Кроманьонские приемыши благополучно растут, и никто их чужими не считает. Старик Нгычэн доживет тут свой век без меня – укорачивать его неандертальцы не будут. В общем, можно, пожалуй, сматываться».

Затея, конечно, была не менее безумной, чем плавание на катамаранах, – тысячи километров! По снегу! Но… но Семен уже слишком давно жил в этом мире и знал, что самые «умные» начинания здесь часто с треском проваливаются, а вот безумные иногда оказываются успешными. Для начала, конечно, пришлось принять несколько базовых решений.

«Почему именно на собаках и именно зимой? А потому что иначе никак: ни друзей-мамонтов, ни домашних лошадей в наличии нет. Соответственно, летом по суше двигаться нельзя. Водой – вверх по течению? Лодочных моторов здесь еще не придумали, махать веслами придется несколько лет, а под парусом я ходить не умею, особенно против ветра. Кроме того, в среднем и нижнем течении явно кто-то обитает – неандертальцы чуяли дым. Во время паводка туземцы не страшны, а вот в малую воду могут и выловить. Значит, зима, нарта, собаки.

А что с моими парнями? Похоже, Лхойкима и Килонга придется забрать с собой. Им тут откровенно скучно, сородичи их не отторгают, но и своими в полном смысле не считают. Вполне возможно, что без меня их просто прикончат. Не по злобе, конечно, а просто так – чтоб не фальшивили в общем хоре. Если выберемся, им, наверное, будет по силам привести сюда новый караван – обязательно найдутся еще желающие отправиться в «землю обетованную». Ну и… должен же кто-то меня обслуживать в пути? Я что, буду сам себе палатку ставить?! Еду готовить?!»

– Значит так, ребята, – сказал Семен, – уходить будем, когда ляжет хороший снег. Понадобятся три нарты – две есть, еще одну сделаем за лето. Собак осенью отберем или выменяем у кытпейэ. А еще нужна одежда, спальные мешки, палатка, снегоступы, лыжи, запасная упряжь и полозья для нарт. Готовьтесь!

Начало зимы – далеко не лучшее время для путешествий, особенно с плохо обученными собаками в упряжке. Но затягивание сборов слишком мучительно: человек живет как бы на границе – уже и не «дома», но еще и не в пути. И они тронулись – буднично и просто, без грандиозной церемонии прощания.

Поначалу упряжки вряд ли проходили больше десятка километров в день – скорее меньше. Собаки дрались и путали упряжь, то и дело портилась погода, и приходилось отсиживаться в крохотной кожаной палатке. Кроме того, Семен решил придерживаться долины реки, а многие протоки еще не замерзли.